Такъ изъ той земли, изъ бусурманскія,
Наѣдутъ многи погани татарове
На трехъ червленихъ новыхъ корабляхъ;
Увезутъ меня княгиню Марью Юрьевну».
Ничего князь Романъ не побаровалъ (sic)
И уѣзжалъ въ далече чисто поле.
Въ ту пору, въ то время
Пріѣзжали погани татарове
На трехъ червленыхъ новыхъ корабляхъ.
Тутъ княгиня въ побѣгъ пошла:
Выходила изъ высока нова терема
На новыя сѣни,
Съ новыхъ сѣней на широкій дворъ,
Съ широка двора въ зеленый садъ,
Тамъ приздынула яблонь кудреватую.
И садилась подъ яблонь кудреватую.
А тѣ поганы татарове
Выѣзжали на крутой красенъ бережокъ,
Приходили въ высокъ теремъ:
Туто ходитъ Марьяна протомойница;
Они туто взяли плеточки шелковыя,
Стали туто бить Марьину протомойницу:
«Ты скажи намъ, скажи, не утай-скажи,
Ты ли есть княгиня Марья Юрьевна?»
И говорила имъ Марьяна протомойница:
«Я есть не княгиня Марья Юрьевна,
Я есть Марьяна протомойница».
Они стали туто бить Марьяну клюшницу:
«Ты скажи намъ, скажи, не утай-скажи,
Ты ли есть княгиня Марья Юрьевна?»
И говорила имъ Марьина клюшвица;
«Я есть не княгиня Марья Юрьевна.
Я есть Марьина клюшница».
И стали они Марью отыскивать:
Выходили они изъ высока нова терема
На новы сѣни.
Со новыхъ сѣней на широкій дворъ,
Съ широка двора во зеленый садъ,
Приздынули тутъ яблонь кудреватую
И нашли княгиню Марью Юрьевну,
Стали Марьюшку допрашивать:
«Скажи: ты ли есть княгиня Марья Юрьевна?»
«Нѣтъ, я не княгиня есть Марья Юрьевна,
Я есть Марьина постельница».
Тутъ они брали плёточки шелковыя,
Стали ее бить, не жалѣючись,
И стали ее снова допрашивать:
«Скажи, скажи, не утай-скажи:
Ты ли есть княгиня Марья Юрьевна?»
Тутъ она и сказалась имъ:
«Я есть княгиня Марья Юрьевна».
Взяли они княгиню за бѣлы руки,
И вели на пристань корабельную,
И привезли къ Батышу на червленъ корабль;
Беретъ ее Батыша за бѣлы руки,
И цалуетъ княгиню въ сахарны уста,
Говоритъ княгиня Марья Юрьевна:
«Ой же ты, Батышъ царь Батурьевичъ!
Не цалуй ты меня въ сахарны уста,
Не скверни устовъ моихъ сахарныхъ,
Когда привезешь въ землю бусурманскую…»
