Нарисуй меня счастливой. Натурщица - [5]

— А я там ни разу не была, — призналась Алина.

— Ну, у вас все еще впереди!

— Я знаю.

Пока они болтали, в город постепенно прокрались сумерки. Засияли белым молочным светом головы черных чугунных фонарей, вода в фонтане, подсвеченная изнутри разноцветными лампами, заиграла разноцветными бликами и заискрилась переливами радуги. Музыка в кафе зазвучала громче, все столики были заняты, свободных мест не осталось, но к столику Алины и Бориса почему-то никто не подходил. В голове Алины слегка шумело от выпитого пива.

— Похоже, вашу подругу что-то все-таки задержало, — улыбнулся Борис.

— Похоже на то, — кивнула Алина.

— Вы любите танцевать?

— У меня до сих пор после выпускного ноги гудят, — призналась Алина.

— Они смогут выдержать еще один танец? — Борис протянул ей руку, и Алина, не колеблясь, подала свою.

Они танцевали на маленьком пятачке посреди столиков. Борис держал ее нежно и очень осторожно, словно Алина была хрупкой хрустальной вазой, которая вот-вот может разбиться. Алина поглядывала из-за его плеча на рассеянный листвой свет фонарей, на искрящиеся переливы фонтана, на проходящих мимо людей. Вот она наконец и началась, ее взрослая жизнь. И так будет все время. Она хочет, чтобы так было все время: грустная, нежная музыка, легкое спиртное и обаятельный молодой человек, красиво ведущий ее в танце...

— Вы замечательно танцуете, — шепнул ей Борис, слегка коснувшись губами ее уха.

По телу Алины пробежала легкая дрожь.

— Я знаю, — шепотом ответила она.

— А есть что-нибудь на этом свете, чего вы не знаете?

— Наверное, — улыбнулась Алина. — Если только это не касается меня...

Танец закончился. Вернувшись к столику, Алина бросила быстрый взгляд на часы. Черт, как незаметно летит время! С восьмого класса, когда она однажды явилась домой в двенадцать часов ночи и мать в сердцах отхлестала ее мокрой тряпкой, мать поставила жесткое условие: быть дома зимой не позже девяти, а летом — не позже половины одиннадцатого вечера. Как Алина ни сопротивлялась и ни кивала на подружек, которые летними вечерами просиживали во дворе почти до часу ночи, мать была непреклонна. На вчерашний выпускной она тоже отпустила Алину скрепя сердце, долго и нудно наставляя ее, чтобы одна — никуда, и после нигде не задерживалась, и домой вместе со всеми остальными. А когда Алина вернулась домой в половине пятого утра, доставленная прямо до двери галантным Игорем, позади которого плелся неизменный Юрка, мать, видимо не спавшая всю ночь, открыла дверь сразу, едва услышав их шаги в подъезде...

— Мне пора, — сказала Алина, решив про себя, что и на эту тему с матерью нужно будет поговорить. В конце концов, она уже не та школьница, которую можно без конца воспитывать. Она взрослая девушка, без пяти минут студентка и может себе позволить приходить домой попозже.

— Алина, вы разрешите... я вас провожу?

Алина кивнула и спрятала в сумочку ненужные вечером черные очки.

Глава 2

Лора Александровна легко отжала выпускное платье дочери, расправила его на плечиках и повесила на балкон. Вернулась в комнату, задернула шторы и устало опустилась на диван. Негромко шепелявил телевизор, наполняя пространство комнаты иллюзией присутствия людей.

«Половина одиннадцатого, а Алинки все еще нет. Давно ли бегала в коротеньких платьицах и просила завести собаку, а теперь, как ни крути, вымахала в писаную красавицу, уже и кавалеры завелись, того и гляди — улетит, не поймаешь... Мать для нее — не авторитет, был бы отец, поговорил бы по-мужски, попридержал бы...» — Лора Александровна мысленно осеклась, вспомнив Вадима. Резко заныло сердце, боль отдалась в виске. Господи, сколько лет прошло, а все еще больно! Не зря она так долго не хотела выходить за него замуж, ясно отдавая себе отчет в том, что они совсем не пара.

...Лора с самого детства была очень практичной девочкой. Мать не раз говорила своим знакомым, что если в их семье есть один по-настоящему взрослый человек, то это Лора. Выросшая в простой семье: отец — формовщик на заводе, мать — продавщица в овощном магазине, Лора обладала редким свойством воспринимать жизнь такой, какая она есть, не приуменьшая и не приукрашивая. Она реально отдавала себе отчет, что никаких особых талантов у нее нет, внешность тоже оставляет желать лучшего — так, не красавица и не уродка, а то, что в народе испокон веков называют золотой серединой. В школе Лора звезд с неба не хватала, училась достаточно средне, на своих одноклассниц-отличниц Лора смотрела без зависти, для нее все в этой жизни выглядело логично: кому-то красота, кому-то престижные родители, кому-то блистательный ум, а кому-то ни того, ни другого, ни третьего. Так было всегда, и у нее не было никакого желания менять что-то в этом жизненном укладе. Нужно было жить с тем, что есть. Закончив восемь классов, Лора совершенно спокойно рассудила, что в институт сразу после школы она вряд ли поступит, поэтому, получив аттестат, отдала документы в медицинское училище. Ей с детства нравились белые халаты. Было в них что-то такое строгое и чистое. В конце третьего года обучения ее группу отправили на практику в самую престижную клинику города. Там она и встретила Вадима. Лора никогда не обращала внимания на красивых мужчин — пословица «Каждый сверчок — знай свой шесток» как нельзя лучше характеризовала ее в этом отношении. Вадим был потрясающе красив. Выходец из потомственной медицинской семьи, Вадим пошел по стопам отца и деда-академика и к своим двадцати семи годам заканчивал аспирантуру и имел достаточно высокий статус среди коллег-медиков. У него были золотые руки, и все окружающие пророчили ему головокружительную карьеру. Чем его зацепила молоденькая, неопытная, да к тому же обычной внешности медсестричка, никто из его окружения понять не мог. Не ведала этого и сама Лора, которую его ухаживания поначалу даже испугали. Тогда впервые в жизни она потеряла способность логически рассуждать. Он дарил ей цветы, встречал у подъезда училища и даже как-то затащил к себе домой, чтобы познакомить с родителями, откуда Лора почти в панике сбежала, испугавшись невиданной до сих пор роскоши квартиры, а больше всего пристального, изучающего и явно презрительного взгляда матери Вадима, которая очень тактично и вежливо дала ей понять, что сын ее — гений, ему простительны маленькие слабости, но... деточка, вы не нашего круга.