Нареченные - [16]

Девушка кивнула, согласившись с напарником.

–Я хочу завтра сходить в тот спортзал, который посещает миссис Макферсон. Постараюсь поговорить с ней, возможно, горничная рассказала что-то хозяйке. – Сообщила она.

–Хорошо. – Покивал мужчина. – А я тогда съезжу в город и запрошу результаты экспертизы по осмотру дома последних жертв. Питер сказал, что там были обнаружены какие-то следы.

–Кетрин отправила мне информацию на всех жертв и их с Питером размышления.

–И что там? – Поинтересовался Оливер.

В открытое окно мгновенно влетел ветер и сверкнула молния. Барбара вздрогнула и замерла. Через пару секунд раздался первый раскат грома. А затем наступила абсолютная тишина, разряженная лишь тиканьем настенных часов.

–Так что там, Барб?

Оливер сел ближе к жене и обнял ее за плечи. Она положила голову ему на грудь и пробормотала:

–На самом деле ничего. Питер думает, что нужно искать взбесившегося разнорабочего, возможно, как раз сотрудника этой компании «Джерри".

–Ну, тут я с ним согласен. Нужно будет еще раз проверить эту контору. Ребята займутся ей в офисе, а мы, если что, подключимся на месте.

Барбара запрокинула голову, посмотрев на слабую улыбку мужа, и ответила ему тем же.

–Вот и славно. А теперь пойдем спать. – Предложила женщина.

Недопив виски, она поставила стакан на высокую круглую тумбочку, то же самое сделал и Оливер, и они вместе поднялись в свою спальню.

***

Когда ночь жадно поглотила поселок, накрыв его своим мрачным покрывалом, Вуди подплыл на старенькой лодке, когда-то выкрашенной в ярко-синий цвет, но теперь уже сверкавшей своими проржавевшими обтертыми пятнами.

Он приставил лодку к частному причалу виллы семьи Джерман и, привязав суденышко, осторожно вышел. Негромкий плеск воды не мог разбудить уже крепко спавшую пару и Вуди безбоязненно подошел к калитке, ведущей на задний двор виллы. Она открылась легко, даже будучи незапертой, и парень проскользнул в темноту коттеджа, укрытого густыми тенями деревьев растущих на территории.

Без труда открыв заднюю дверь, мужчина вошел в просторную гостиную и в ее тьме не заметил огромный черный рояль, стоящий прямо по центру комнаты. Споткнувшись об стульчик, приставленный к нему, Вуди быстро приложил кулак ко рту, подавляя вопль. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы привести себя в норму и он, уже более осторожно, прошел дальше по дому. Прекрасно зная расположение комнат, он поднялся на третий этаж, попутно отставляя вазы и скульптуры, стоящие на пути, которые могли бы помешать ему при уходе.

От узкого коридора третьего этажа вело несколько дверей: одна в ванную, вторая в кабинет и третья в спальню. Последняя и стала целью преступника. Мужчина приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Молодая, ничего не подозревающая пара тихо спала в своей кровати, в то время как Вуди мягкими шагами подошел к ним и, достав из одного кармана широкий шприц, а из другого – платок, пропитанный каким-то сладковато-тошнотворным запахом, склонился сначала над мужчиной. Он присел на корточки рядом с ним и сделал укол в предплечье руки, которой муж обнимал свою молодую жену. Мужчина дернулся, на секунду открыл глаза, но, не успев ничего сообразить, моментально отключился. Женщина, почувствовав неладное зашевелилась, отодвинулась и повернулась на спину. Но последнее, что она видела – это клетчатый кусок ткани и огромную ладонь, прижавшую эту ткань к ее рту. Сначала приторный запах, а потом резкая боль в носу, слезящиеся глаза и провал в темноту, еще более мрачную, чем ночь Майами.

***

Барбаре пришлось завтракать в одиночестве – Оливер уехал рано утром, оставив записку, что постарается вернуться до обеда и позвонит в случае чего. Женщина сварила себе кофе, положила на тарелку немного творога, смешав его с кусочками персиков и абрикосов и села на террасе, наслаждаясь теплым утром и прохладным океанским ветерком.

Некоторые растения в их саду распустили свои цветы и превратились в красно-сине-оранжевую реку, благоухающую терпкими, даже дерзкими ароматами.

Она думала о муже и о тех испытаниях, которые выпали на них. Она должна была стать для него женой и не только для него, но и для окружающих. А это значит, что нужно было показать слишком много сокровенного, что женщина всегда пыталась сберечь внутри себя. Она понимала, что Оливера смущало ее скрытное поведение и он, очевидно, списывал это на неудобство, которое Барбара ощущала в незнакомой обстановке. Она была замкнутым человеком с узким кругом близких людей, а теперь ей приходилось выставлять себя напоказ. Но все было не так: она, наоборот, именно с ним чувствовала себя уверенной в себе, именно с ним она чувствовала себя свободной и счастливой. Но ей совершенно не хотелось играть теми теплыми чувствами, которые грелись в ее душе. Ее первоначальная замкнутость и неприступность объяснялась нежеланием выставлять напоказ свои переживания, делать их объектом для игр. Она просто абстрагировалась от наблюдателей, представив, что они не на виду у всего поселка, у агентов, приставленных Теренсом и, возможно, у преступника, а там – в своем маленьком мирке в Вашингтоне, где никто и никогда не увидит то, что происходит на самом деле.