Наполеон - [170]

Наполеон продолжал работать. Ему предстояло составить три воззвания. Первое предназначалось для французского народа, и в нем содержался призыв к восстанию против нынешнего короля и правительства, которые нарушили свои клятвы и обещания и пожертвовали величием Франции ради крестьян и эмигрантов. В воззвании ничего не говорилось об Италии (как много дней спустя вынужден был признать Кемпбелл) — Наполеон дал самому себе торжественное обещание отбросить все мысли о захвате территорий других стран и посвятить себя исключительно счастью и благосостоянию одной только Франции.

Второе воззвание предназначалось для солдат Великой французской армии. Это был решительный военный призыв, и лишь только он начал писать его, слова из-под карандаша сами запросились на бумагу:

«Трёхцветное знамя орла пройдёт по всей Франции, от одного шпиля к другому, пока не взовьётся над собором Парижской Богоматери. Тогда вы сможете показать свои раны и награды. А когда вы состаритесь, соседи ваши соберутся вокруг вас и воздадут вам те почести, которых вы заслуживаете. Вы расскажете им о совершенных великих подвигах и с гордостью скажете: «Да, я был там. Я был одним из солдат Великой армии, которая дважды входила в Вену, которая побывала в Риме, Берлине, Мадриде и Москве и, наконец, избавила наш прекрасный, любимый всеми Париж от позорного присутствия иностранных захватчиков. Мы все вместе вернули Франции её былую честь и принесли мир на её землю».

Третье воззвание, более короткое, было написано с большой страстностью. С этим воззванием офицеры и солдаты гвардии, которые жили с ним на острове, должны были обращаться к своим соратникам, другим французским солдатам.

«Друзья, товарищи по оружию, возвращайтесь к выполнению своего долга. Сорвите с себя и растопчите белую кокарду, это клеймо позора! Доколь же вы будете служить королю, который в течение двадцати лет был врагом Франции, который хвастает тем, что своим престолом обязан принцу-регенту Англии?»

Удовлетворённый результатами своих трудов, Наполеон вышел на террасу. В море не было, за исключением маленькой фелуки, ни одного корабля. К тому же ветер был очень слабым. Всё складывалось удачно. Чтобы быть абсолютно уверенным, он осмотрел линию горизонта в подзорную трубу ещё раз. В этот момент к нему подошла Полина и на невысокое ограждение, рядом с подзорной трубой, положила маленький шёлковый мешочек.

   — Полетт? Что это?

   — Это для тебя. Немного боеприпасов. Удачи тебе, Наполеон. Удачного путешествия.

Со вздохом, напоминающим подавленное рыдание, она удалилась прочь.

Наполеон неловко развязал мешочек и заглянул внутрь. Когда он увидел сверкающие «боеприпасы», у него навернулись слёзы. «Такая вера в меня, — подумал он, — и такая любовь. Заслуживаю ли я её?» В глубине души он мог быть очень сентиментален.

Ему захотелось позвать Полину и вознаградить за её поступок рассказом о своих планах, о воззваниях. Но потом он подумал, что, если дела пойдут плохо, её незнание станет для неё благом!

А в это время в Ливорно раздражённый полковник Кемпбелл, обливаясь потом, мерил шагами пристань. На расстоянии трёх миль от него находился «Партридж». Были подняты все паруса, но двигался корабль еле-еле, ветер был слишком слаб. Только после полудня корабль бросил якорь на своей якорной стоянке. Капитан Ади, которому некуда было торопиться, долго обедал и ещё до двух часов оставался на корабле. Он нашёл полковника на набережной обезумевшим от нетерпения.

Ади был изумлён тем возбуждением, в котором находился Кемпбелл, полковник же был возмущён безмятежным спокойствием капитана.

«Я спросил его в сильном беспокойстве, — пишет Кемпбелл в своём дневнике, — не заметил ли он чего-нибудь необычного, когда приплыл на Эльбу и когда покидал её.

В ответ на моё беспокойство он улыбнулся и ответил: «Я не видел и не слышал ничего необычного».

(Капитан Ади просто ответил: «Всё тихо», но этого было явно мало для полковника).

Ади вкратце обрисовал свой визит к Бертрану и встречу с гвардейцами во время работ по обустройству сада. По известным причинам он ничего не сказал о княгине.

«На Эльбе всё тихо».

Полковник уставился на него в удивлении. Он изложил ему поступившую к нему вызывающую подозрение информацию, сведения о попытке нанять британское торговое судно, предпринятой польскими драгунами, и так далее.

«Я попросил капитана Ади попытаться вспомнить, было ли что-нибудь такое, что может вызвать подозрение сейчас, хотя в тот момент эти детали и не привлекли его внимания».

Ади, на которого слова полковника всё ещё не произвели должного впечатления, вспомнил только странные манёвры брига «Инконстант», но не знал, как это объяснить.

— Вы сами видели Наполеона?

   — Нет. Но мадам Бертран гуляла с ним за день до этого. Она сказала, что он сильно простудился. Ей ведь можно доверять, правда?

   — Наверное, да.

   — А сам Бертран сказал что-нибудь необычное?

   — Нет. Он очень хорошо отзывался о вас. И спросил, когда вы вернётесь.

   — Вы ему сказали?

   — Да. Это была просто дружеская беседа.

Полковник ничего не ответил, но смотрел неодобрительно.

   — Интересно, — наконец задал он вопрос, — вы видели мадам Мер или княгиню?