Наполеон - [123]

Вслед за завтраком следовала верховая езда. Так как Мария-Антуанетта выезжала на прогулки, Мария-Луиза должна была делать то же самое. Наполеон помогал ей забраться в седло и шёл рядом с лошадью, одной рукой придерживая жену до тех пор, пока она не устраивалась удобно в седле. Потом он тоже вскакивал на лошадь и ехал за ней, иногда даже позабыв надеть ботинки для верховой езды. В шёлковых чулках, заляпанных грязью, он мальчишескими выкриками подгонял лошадей, подшучивая над тихими командами императрицы. На всём протяжении аллеи, ведущей ко дворцу, в определённых местах стояли помощники конюхов, готовые прийти на помощь царственной особе в случае падения с лошади. Главный конюх Винсент заметил однажды:

   — Они как дети — он и она.

Иногда он позировал ей, а она рисовала его профиль — ни одной другой особе он бы не позволил этого. Она старательно играла ему на рояле немецкие сонаты, которые были ему не очень по вкусу, но он их терпеливо слушал. Он восхищался образцами вышивки и шитья, сделанными ею с помощью мадам Руссо. Он проявлял интерес ко всему, что она делала, стараясь сделать свою милую Марию счастливой. И ей было приятно, когда он находился рядом с ней. Император был властелином мира людей, но не себя самого.

Раньше он проводил целые дни в седле, на охоте и возвращался во дворец, когда хотел. Теперь был вынужден тратить на это меньше времени и считал необходимым присутствовать во дворце на всех церемониальных трапезах, которые так много для неё значили. Раньше, когда он выезжал за границу с Жозефиной, императрица ждала у двери, пока император оденется. Теперь, когда он ехал с Марией-Луизой (в дальнейшем вместе они совершили ещё пять продолжительных поездок — в Нормандию, Бельгию, Голландию, на Рейн и в Дрезден), она никогда не была готова вовремя, и Наполеону приходилось терпеливо ждать её во дворике, нескладно напевая себе что-то под нос и ударяя хлыстом по булыжникам мостовой. Он никогда не жаловался. Лишь однажды, огорчившись каким-то незначительным проступком императрицы, он обратился к австрийскому послу, чтоб тот поговорил с ней. Он не хотел выглядеть вздорным мужем.

Из своих походов он регулярно писал ей, иногда дважды в день, давая важные инструкции.

«Моя дорогая Луиза, победа! Я разбил 12 русских полков, взял в плен 6000 человек; 40 единиц артиллерии, 200 повозок, командующего, всех его генералов и нескольких полковников; сам я потерял не более 200 человек. Проследи за тем, чтобы они дали салют у Дома Инвалидов и напечатали новости во всех общественных изданиях...

Нап».

«Шампобер, 10 февраля 1814 г.,

7 часов вечера

Мой друг, пошли за герцогиней Кастильоне. Попроси её написать своему мужу, чтобы он не спал. Он уже должен был нанести удар в сторону Монлана и Эн и разбить противника. Пусть она напишет ему в таком духе и скажет, чтобы он сражался как мужчина. Я здоров, погода хорошая, но немного свежо. Прощай, моя любовь. Всех тебе благ. Поцелуй маленького короля.

Нап».

«Реймс, 15 марта,

3 часа после полудня

Мой друг, вчера я переправился через Об и Сену...

Напиши своему отцу, что идея пойти на унизительный мир, в результате чего мы лишимся Антверпена, совершенно неприемлема... Они будут разгромлены, и империя будет сильна как никогда прежде. Убеди его не жертвовать империей из-за жадности Англии. Всех тебе

«Plancy, 20 марта,

1 час утра

(Эта привычка внимательного мужа писать письма однажды принесла страшный вред. Неустанно преследуемый противником, но всё ещё полный сил и надежды, он довольно неосмотрительно, не применяя шифра, написал Марии-Луизе о своих основных планах).

Мой друг, все эти дни я провёл в седле; 20-го я занял Арсэ-на-Об. Противник атаковал меня в 6 вечера; в тот же самый день я разбил его... Я захватил два их орудия, а они — два моих. Поэтому мы квиты (расчёт полный). 21-го армия противника... Я решил предпринять марш в сторону Марны и их коммуникационных линий, чтобы выбить их из Парижа и вернуться в свою опорную базу. Вечером я буду в Сен-Дизье. Прощай, мой друг. Поцелуй от меня моего сына.

Нап.».

Это письмо было перехвачено и отдано Блюхеру. Он прочёл его, созвал военный совет, а затем направил его дальше Марии-Луизе вместе с выражениями почтения и, как говорят некоторые, охапкой цветов. Не исключено, что именно это супружеское послание подсказало врагам императора направление последнего похода на Париж и поставило точку в драме.

Для Наполеона Мария-Луиза превратилась из возможной матери наследника в уважаемую и горячо любимую жену, но её имя ничего не значило для народа и не внушало людям ни страха, ни стремления изменить положение, когда над страной нависла угроза измены и катастрофы. Но Наполеону всё ещё нравилось думать, что она умело правит страной, когда он совершает свои походы, и каким-то образом выступит как средство его спасения.

Мария Валевская об этом мало что знала. Она просто удивлялась: «Почему Марии-Луизы здесь нет? Где же сын императора, король Рима?»

Мария-Луиза не сразу оправдала репутацию семьи, Но в то время, когда Наполеон находился в раздражении но этому поводу, пришли вести из Польши: у графини Валевской родился мальчик. Император был обрадован, но всё ещё пребывал в раздражении. Лишь на короткое время ум великого человека, вынашивающего секретные замыслы, отвлекли разговоры о детях. Через несколько недель поступили известия о родовых схватках Марии-Луизы. Император был вне себя от счастья, его раздражение исчезло. Ещё бы! Две Марии и два ребёнка — возможно, оба мальчики. Вот он какой!