Наполеон. Годы изгнания - [216]

Констанское вино не заставило себя долго ждать, чтобы вызвать рвоту, но это не помешало императору продолжить работу до прихода гофмаршала и докторов. Когда они вошли в комнату, их взору предстали опечатанные ящики, обернутые голубыми лентами, а на полу комнаты клочки порванной бумаги. «Я слишком много занимался письменной работой, — объяснил император д-ру Арнотту, — и чувствую себя уставшим, а в животе у меня постоянные спазмы». Он немного поел, минуту спустя отпустил докторов и задержал у себя графа Бертрана. Пришла графиня Бертран, чтобы осведомиться о состоянии здоровья императора. С тех пор как он заболел, она не видела его; передо мной она не скрывала своих душевных страданий, которые испытывала из-за этого. Я рассказал об этом императору, который ответил, что в один из тех дней, когда он побреется, он примет ее.

В тот же день император сообщил графу Бертрану, что он хочет, чтобы его похоронили на берегу Сены; в противном случае на острове у слияния рек Роны и Соны около Лиона или, наконец, на Корсике в кафедральном соборе, где похоронены его предки, потому что там он все же будет во Франции. «Но, — заявил он, — британское правительство предвидело мою смерть. В том случае, если британское правительство дало указание, чтобы мое тело не покидало остров, — в чем я сомневаюсь, — похороните меня в тени ив, где я отдыхал в те времена, когда навещал вас в «Воротах Хатта», около источника, из которого мне каждый день привозят воду».

Природа оставила императору достаточно энергии для того, чтобы он привел в порядок свои дела. 26 апреля он почувствовал себя более спокойным и захотел использовать этот день, чтобы полностью завершить их. Накануне, во время визита в 4 часа дня, д-р Арнотт проверил пульс императора и нашел его очень слабым. После этого император протянул руку д-ру Антоммарки, чего он не делал уже несколько дней, и предложил докторам печенье. Он также налил д-ру Арнотту бокал вина «кларе» и затем отпустил докторов со словами: «Увижу вас завтра».

27 апреля император побрился в постели, и я надеялся, что он вызовет к себе графиню Бертран. Он заявил, что чувствует себя посвежевшим, но думает, что выглядит очень нездоровым. Он был более или менее в хорошем настроении, беседовал с графом де Монтолоном и, казалось, был доволен тем, что ему удалось совершить в предыдущие дни. Он вызвал д-ра Антоммарки и вел себя с ним довольно дружелюбно, что обрадовало меня. Во время предыдущих визитов, заметив на лице доктора чувство раскаяния, император спросил его, будет ли д-р Арнотт удовлетворен суммой в 12 000 франков за лечение, которой тот обеспечил его. «Ты будешь доволен тем, что я делаю для тебя, — минутой позже добавил император. — Я оставлю тебе 100 000 франков и, если ты этого пожелаешь, напишу рекомендательное письмо императрице в отношении тебя». Покидая императора, д-р Антоммарки выразил ему свою глубокую признательность.

В течение дня к ногам императора прикладывали нагретые полотенца. В 4 часа дня император принял докторов и попросил графа де Монтолона вернуться к 8 часам вечера и о том же попросил гофмаршала, который ушел в 6 часов вечера. Император почти ничего не ел и после ухода докторов вернулся в постель. В 8.30 император, встав с постели, пошел к своему креслу, тяжело опираясь на меня и на Сен-Дени. Он распорядился, чтобы со стола убрали графины, и попросил поставить на стол лампу с абажуром, положить письменные принадлежности и пачку бумаги. Он попросил меня передать ему различные запечатанные пакеты, лежавшие на комоде, и пригласить графа де Монтолона и отца Виньяли. Вскоре пришел и гофмаршал; император, указав ему на пакеты, лежавшие на столе, попросил его подготовить заявление и поставить наши подписи и печати под его собственными на каждом дополнительном распоряжении к завещанию и на самом завещании, так как свои он уже поставил. Заявление было следующим:

Остров Святой Елены, 27 апреля 1821 года

Заявление, устанавливающее существование завещания императора и дополнительных распоряжений к завещанию.

В этот день, 27 апреля 1821 года, в 9 часов вечера, граф Бертран, гофмаршал императора Наполеона, во исполнение его указаний, представил нам различные завещания, дополнительные распоряжения к завещаниям и инструкции, находящиеся на хранении у г-на Маршана. Эти девять отдельных конвертов-пакетов, все имеющие приблизительно одну и ту же форму, но разную толщину, загнуты в одном из четырех углов, три пакета из них связаны вместе красной лентой. Все пакеты несут на себе подпись императора и запечатаны его печатью, а также имеют подписи графа Бертрана, графа де Монтолона, г-на Маршана и отца Виньяли. После того как нам были представлены три ящика из красного дерева, запертые на ключ, обернутые зелеными лентами и опечатанные печатью в виде императорского герба, а также печатями перечисленных выше четырех лиц, а именно, графа Бертрана, графа де Монтолона, г-на Маршана и отца Виньяли, мы прочитали примечания, написанные собственноручно императором Наполеоном, и переписали их следующим образом:

На конверте, не имеющем номера, написано: «Это мое завещание, написанное собственноручно. Подписано: Наполеон».