Наполеон. Годы изгнания - [201]
В день Нового, 1820 года генерал Монтолон, гофмаршал, его дети, священники и доктор пришли поздравить императора. Он всех пригласил остаться позавтракать вместе с ним. Первые шесть месяцев этого года прошли сравнительно хорошо. В последующие месяцы все было по-другому, все, о чем можно было писать, касалось явного ухудшения здоровья императора, продолжительной болезни и, наконец, его кончины.
Во время последних месяцев этого года обсуждался вопрос об отъезде графа и графини Бертран в Европу. Здоровье графини ухудшалось от этого отвратительного климата, но она говорила, что прежде всего ее возвращение в Европу диктуется необходимостью дать образование сыновьям и дочерям. Гофмаршал решил переговорить с императором на эту тему и попросить, не для себя, но для своей супруги, разрешения забрать ее детей во Францию или в Англию с тем, чтобы они там могли получить образование. Император, хотя и высказывал возражения по поводу этой просьбы, все же дал свое согласие, когда понял, что графиня Бертран приняла твердое решение. Он только выразил желание, чтобы он сам назначил дату отъезда, а также чтобы гофмаршал сопровождал супругу и детей. В связи с этим гофмаршал по совету императора запросил отпуск на девять месяцев, чтобы сопровождать свою семью в Европу. Гофмаршал планировал устроить семью в Лондоне, привести в порядок свои личные дела и затем вернуться обратно в Лонгвуд, чтобы полностью посвятить себя императору. Для тех, кто знал хорошо гофмаршала, не существовало никаких сомнений в том, что это решение продиктовано его долгом отца и его искренней привязанностью и преданностью императору.
К этому времени граф де Лас-Каз, его сын, генерал Гурго и графиня де Монтолон с детьми вернулись в Европу. Если бы гофмаршал покинул Лонгвуд вместе с супругой, четырьмя детьми и слугами, то император оказался бы в вакууме. Он бы остался наедине с графом де Монтолоном, чье самопожертвование было таким же образцовым, как и его преданность императору, но который не был застрахован от болезни, приковывавшей его к постели. В этом случае император был бы предоставлен самому себе. Его Величество уклонялся от того, чтобы в беседах поднимать тему отъезда семьи гофмаршала, которая, вне всяких сомнений, огорчала его, но которую все вокруг обсуждали. В последующие месяцы эта проблема привела к некоторой холодности в отношениях, возможно, в меньшей степени с гофмаршалом, чем с графиней. Склонная иногда к капризу, графиня Бертран была изящной и очень привлекательной; ее быстрый и острый ум способствовал тому, что беседа с ней была приятной и занимательной даже в минуты ее плохого настроения, когда ее рот, и это бывало действительно так, произносил слова, которые в ложном свете представляли ее сердце. Несколько часов, проведенных с нею, давали императору возможность скоротать время, которое он не мог более из-за здоровья посвящать работе. Она не верила тому, что император болен до такой степени, что дни его сочтены, а д-р Антоммарки, который разделял эту точку зрения, поддерживал ее в убеждении, что гофмаршал может отвезти ее в Европу и затем вернуться на остров.
Со своей стороны, император готовил себя к грядущей изоляции, стараясь реже видеть графиню. Он видел, что ошибался в том, что, как он думал, добился чувства глубокой привязанности к своей особе со стороны графини; он не жаловался на это, но его сердцу была причинена боль.
Однажды, когда император находился в ванне, он заговорил со мной о предстоящем отъезде графини Бертран. «Именно я, — заявил император, — посоветовал Бертрану сопровождать жену в Европу, чтобы позаботиться и о своих личных делах и организовать расходование средств своей супруги, которая с присущей ей беззаботностью вскоре пустит на ветер все состояние их детей». Я напомнил ему о той пустоте, которая образуется вокруг него в результате отъезда семьи гофмаршала. «А разве я к этому уже не привык? — ответил мне император. — Супруга гофмаршала не балует меня». — «Это верно, сир, но гофмаршал всегда находится в распоряжении Вашего Величества, и этому дому, который так часто посещает гофмаршал и его семья, предстоит превратиться в пустыню. Ваше Величество более не сможет без чувства грусти смотреть в сторону военного лагеря».
«Но что я могу сделать? Я не заставляю ее уезжать; сам Бертран не понимает, что, когда он вернется, он не найдет меня здесь. У меня есть только одно средство держать его вблизи меня: а именно — делать для госпожи Бертран то, что я делаю для госпожи де Монтолон».
«Сир, — заявил я, — я глубоко разделяю чувство гофмаршала. Я думаю, что он может поехать в Европу и, вернувшись в Лонгвуд, быть снова с Вашим Величеством, но я предвижу то одиночество, которое предстоит испытать Вашему Высочеству в его отсутствие. Ваша привычка вызывать к себе одного или другого из этих господ будет основательно нарушена. Из-за отъезда графа Бертрана вы будете лишены возможности занимать свое время, которое было бы более продуктивным, если бы гофмаршал остался в Лонгвуде и смог уделять все свое время Вашему Величеству, как это делает сейчас граф де Монтолон после отъезда его семьи».
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.
В этой книге все, поэзия в том числе, рассматривается через призму частной жизни Пушкина и всей нашей истории; при этом автор отвергает заскорузлые схемы официального пушкиноведения и в то же время максимально придерживается исторических реалий. Касаться только духовных проблем бытия — всегда было в традициях русской литературы, а плоть, такая же первичная составляющая человеческой природы, только подразумевалась.В этой книге очень много плотского — никогда прежде не был столь подробно описан сильнейший эротизм Пушкина, мощнейший двигатель его поэтического дарования.
В сборник вошли избранные страницы устных мемуаров Жоржа Сименона (р. 1903 г.). Печатается по изданию Пресс де ла Сите, 1975–1981. Книга познакомит читателя с почти неизвестными у нас сторонами мастерства Сименона, блестящего рассказчика и яркого публициста.
В сборник «Прощание славянки» вошли книги «По ту сторону отчаяния», «Над пропастью во лжи», публикации из газеты «Новый взгляд», материалы дела и речи из зала суда, а также диалоги В.Новодворской с К.Боровым о современной России.
Автобиографическая книга знаменитого диссидента Владимира Буковского «И возвращается ветер…», переведенная на десятки языков, посвящена опыту сопротивления советскому тоталитаризму. В этом авантюрном романе с лирическими отступлениями рассказывается о двенадцати годах, проведенных автором в тюрьмах и лагерях, о подпольных политических объединениях и открытых акциях протеста, о поэтических чтениях у памятника Маяковскому и демонстрациях в защиту осужденных, о слежке и конспирации, о психологии человека, живущего в тоталитарном государстве, — о том, как быть свободным человеком в несвободной стране. Ученый, писатель и общественный деятель Владимир Буковский провел в спецбольницах, тюрьмах и лагерях больше десяти лет.