Наполеон. Годы изгнания - [192]

Император был твердо настроен против того, чтобы в его дом приходили англичане для чистки мебели и стен, поэтому я сказал ему, что мы сами с помощью китайского слуги справимся с ремонтом его комнат и что никто из посторонних лиц нам не понадобится. Взяв перочинный нож, император проделал им большое отверстие в обоях, чтобы посмотреть под ним на стены, которые оказались весьма грязными и в плохом состоянии. На следующий день каждый из нас продемонстрировал свое служебное рвение: обои из китайки, натянутые на раму, были удалены, а стены спальной комнаты оклеены белой бумагой. Китайский рабочий сделал побелку потолка, в то время как другие рабочие почистили и натерли воском мебель, которую вынесли наружу. После того как были произведены замеры в комнатах, было закуплено необходимое количество муслина в полоску. Жена Новерраза, которой оказывала помощь женщина из военного лагеря, разрезала материю на длинные куски и прикладывала их друг к другу. Затем она подрубала швы вверху и внизу каждого куска материи, и так как все эти секции муслина вместе были намного шире стены, то теперь их можно было стянуть ниткой по шву и придать им ребристый вид, который был намного изящней, чем если бы полосы муслина просто свисали гладко. Собранная в складки маленькая занавеска из того же муслина, высотой в восемь дюймов, помогла прикрыть верхний шов, в то время как такая же занавеска внизу покоилась на плинтусе. По указанию графа де Монтолона из города привезли ковер, заменивший тот, что пролежал на полу в течение последних четырех лет. Из куска зеленого шелка, купленного в городе, я распорядился сделать два новых полога для императорских маленьких походных кроватей. Латунные столбики кроватной короны мы заменили серебряными эмблемами, оставшимися после разбитого столового серебра: они идеально подошли к внешнему виду кровати и производили потрясающий эффект. Портреты императрицы и Римского короля были поставлены на старое место. Восемь дней оказалось достаточно для того, чтобы достигнуть метаморфозы, которую мы планировали. Гофмаршал захотел внести свой вклад в общее дело и прислал позолоченные латунные часы и небольшой бюст Римского короля, изображавший его еще ребенком, и эти предметы были поставлены на каминную полку в спальной комнате императора. Наши старания потерпели бы крах, если бы все вещи не были поставлены на прежнее место в тот же самый день; нужно было, чтобы император смог вступить во владение отремонтированной комнаты в тот же вечер и спать уже в ней. Граф де Монтолон понимал наше желание, о котором я сообщил ему, и сделал все, чтобы император оставался в гостиной на несколько часов позже обычного. Как мы ни старались в течение дня, но мы закончили работу только в 7 часов вечера. Император был столь любезен, что вернулся в свою комнату только в это время. В горелке для ладана тлели две облатки ароматического вещества «Удиган»; так как в течение длительного времени император довольствовался тем, что в его спальной комнате для благоухания сжигали сахар или уксус, то, вступив в комнату, он был приятно удивлен, когда его тонкое обоняние ощутило новый аромат. Он решил, что это тлела веточка алоэ. Я объяснил ему, что это две облатки из шести коробок, привезенных в город. Пьеррон доставил их в Лонгвуд, зная, что я просил их закупать всякий раз, когда новый корабль прибывает из Европы.

Император не мог удержаться от довольной улыбки при виде так хорошо отремонтированной комнаты, мягко освещенной лампами под абажурами и к тому же так приятно благоухавшей. Он воскликнул: «Ведь это не спальная комната, это — будуар молодой любовницы!» Он еще не видел своей постели; когда он увидел серебряные эмблемы, заменившие латунные шары, он повернулся ко мне, ухватил мое ухо и улыбнулся той счастливой улыбкой, которая так хорошо выразила чувства его души: «Это венец всего, — заявил император, — идея становится тем лучше, когда она хорошо срабатывает; что вы думаете по этому поводу, Монтолон?»

Свежий вид этой комнаты представлял собой такой контраст со второй комнатой императора, что он не мог удержаться, чтобы не сказать мне: «Абсолютно необходимо, чтобы моя вторая комната была приведена в такой же порядок». Через несколько дней подобная трансформация произошла и с другой комнатой, также без посторонней помощи, что в глазах императора повысило ее достоинства. Осуществление всех этих проектов в Лонгвуде началось в октябре 1819 года и завершилось в декабре того же года.

На острове Святой Елены у императора были две небольшие походные кровати; ночью он обычно менял кровати, переходя из первой спальной комнаты во вторую. Император несколько раз говорил мне, что если он заболеет, то эти кровати будут для него слишком узкими. У графа де Монтолона была кровать из позолоченной латуни, которую он купил в городе. Он предложил мне поставить эту кровать во второй спальной комнате императора. Было рискованно проделать эту операцию без одобрения императора, который не любил перемен в повседневной жизни. Это даже было связано с риском лишиться драгоценной награды, которую мы надеялись заслужить от него: выраженного им удовлетворения по поводу нашего усердия. Для этой кровати был закуплен зеленый шелк для полога. В хранившихся мною запасах императорского белья были различного вида кружева, включая и кружево из Алансона; я отделал им пикейное покрывало, так же как и наволочки для подушек. Эта кровать представляла собой величественное зрелище. В этой комнате не было зеркала, и я попросил, чтобы мне купили его в городе, но там его не оказалось. Г-н Дарлинг, который отвечал за меблировку нового дома, узнал об этом и немедленно выслал мне зеркало высотой в четыре фута и в три с половиной фута шириной, предназначенное для нового дома. Мы поставили это зеркало на комод, поскольку в этой спальной комнате не было камина. Чтобы полностью обставить эту комнату, мне прислали два небольших книжных шкафа. Когда меблировка комнаты завершилась, в нее зашел император и всем своим видом выразил удовлетворение. Однако, когда он стал укладываться на новой кровати, он заявил мне: «Я не хочу лишать Монтолона его кровати, мы должны вернуть ее». Эта кровать была заменена второй походной кроватью, поскольку император, опробовав кровать Монтолона, нашел, что он чувствует себя в ней очень неудобно. «Все эти кружева, — заявил он мне на следующее утро, — хороши только для супруги гофмаршала».