Напиши обо мне роман - [126]

Суть была в том, что мне обязательно надо подарить образок моей святой покровительницы Каллисты, в честь которой я была крещена, мужчине, который забежит в церковь с безумными глазами и будет ставить свечи перед разными иконами.

Взяла с собой недоумевающую от таких раскладов подругу и отправилась в ближайший храм.

Что самое интересное — такой мужчина там и правда появился. Может быть, я чуточку чересчур романтически интерпретировала его вид, мысленно добавив безумия, да и свечки он успел поставить всего две…

Но подошла и — я! стеснительная интровертка! — попыталась всучить ему этот образок бормоча что-то о том, что он непременно поможет.

Не знаю, как — но убедила его взять и тут же, подхватив подругу, сбежала на улицу. Лишь краем глаза заметив, как он рванул к священнику, чтобы настучать… в смысле посоветоваться, конечно, посоветоваться, что делать с нежданным подарком.

Не знаю, чем это все кончилось. Дешевенькую цепочку я точно так же торжественно бросила в реку, едва отдышалась от нашего бегства.

Вечно придумываю себе сказки и увлеченно в них живу. Некоторые называют это бегством от реальности. А я их жизнь — унынием и скукой. Каждому свое. Кому-то танцы фейри, кому-то сковородка по акции.

Зато их не ломают такие банальные истории, как мимолетная интрижка в тридцать с хвостиком лет, от которой не осталось никаких видимых последствий — ни ребенка, ни плюсика в анализах на ЗППП, ни чужих кредитов.

Следы остались только невидимые. Переломанное, искореженное сердце, едва бьющееся в груди, да черная дыра в том месте, где после развода была хоть и выжженная, но все же земля.

Я так долго бродила по улицам, уже забыв о том, что можно вернуться домой, что совсем перестала чувствовать холод. Зато и боль тоже ушла, осталось пустое оцепенение, словно из несовершенной оболочки куда-то вытек весь мой огонь, и теперь нечему было меня мучить изнутри.

Остался покой и воля. Или неволя. Все равно.

Очнулась я, лишь с размаху споткнувшись о камень и пропахав ладонями разбитый асфальт. Боль от содранной кожи выдернула меня на уровень сознания, и я с удивлением обнаружила себя в каких-то совершенно незнакомых краях.

С одной стороны тянулось широкое, но абсолютно пустое шоссе, с другой — глухая кирпичная стена, за которой высился заброшенный завод с выбитыми окнами. За ними пряталась темнота — и еще темнее темноты — горбатые тени с острыми углами. Отчего-то все еще зеленеющие деревья свешивали посеребренные инеем листья через край стены. Пахло креозотом — наверное, где-то недалеко проходили железнодорожные пути. Или заводская узкоколейка.

Жутковатое место, в самый раз вдохновиться на роман в жанре хоррор.

Я закрыла глаза и привалилась спиной к забору.

Сил дальше жить не было никаких, не то, что писать хоррор.

Хотелось просто сесть на асфальт и ни о чем не думать. Столько, сколько получится.

Разбудите меня весной.

Покой

/1

За что ненавижу свой организм — так это за абсолютно неромантичный, но мощный инстинкт самосохранения. В голове я вся такая девочка-декаданс, бледная, худая, изнуренная курением опиума и каплями лауданума поэтесса с туберкулезом. А в реальности — из крестьянского рода, круглолицая сильная девка, которую кирпичом не пришибешь.

Поэтому отсидев себе попу на раскрошенном асфальте, я вздохнула, достала из одного кармана куртки еще ночью разрядившийся телефон, из другого — пауэр-банк с проводом и буквально через пять минут уже поднималась навстречу такси. Индифферентный, а скорее сонный водитель Олжабек не моргнув глазом ввел в навигатор названный дом и так же, без комментариев, высадил меня у главного входа в клинику неврозов.

У каждой приличной истерички есть, куда приехать, когда ехать больше некуда. К своим годам я уже уяснила, что алкогольные возлияния в хорошей компании помогают намного хуже грамотного психотерапевта и правильно подобранных таблеточек.

— А работаете вы кем? — спросил меня дежурный психиатр, методично заполняя карту под мой чересчур художественный рассказ о том, как я гуляла у заброшенного завода, и что к этому привело.

— Писателем… — обреченно сказала я.

— Кхм… — он на некоторое время перестал печатать, смерив меня сочувственным и совсем не профессиональным взглядом. — Замужем, дети?

— Нет и нет.

— Кхм… — сказал он снова и задумался. — Хорошо. Флюорограммы, я так понимаю, нет?

— Нет, — вздохнула я, уже готовясь собирать манатки и отправляться воплощать план «Б» с возлияниями.

— Хорошо… То есть, плохо. Но… — он постучал пальцами по столу и повернулся ко мне. — Это я могу решить. Но положу тебя к нам, Алиса, только при одном условии.

Как непринужденно врачи переходят на «ты»! Меня всегда умиляло. Но качать права в кабинете психиатра — не лучшая идея.

— Каком условии? — спросила я.

— Ты отдашь мне свой телефон до конца госпитализации. И разрешение на выход за территорию я тебе дам только через пару недель. Есть кому тебе вещи привезти?

— Есть… — растерянно ответила я. — А почему…

— Ты рыжая, — спокойно сказал психиатр, как будто это все объясняло. — Рыжие всегда слишком тонкокожие.

— Я крашеная!

— Это неважно! — отмахнулся он. — Ты типичная наша. Не удивлюсь, если станешь частой гостьей. С первого взгляда видно, у меня опыт. Внешность, взгляд, одежда. Так что палату подберем поуютнее.