Наперекор судьбе - [32]

Аннабелл присутствовала на нескольких операциях, успела прочитать всю имевшуюся в ее распоряжении литературу об инфекционных болезнях, от которых страдали ее подопечные. Многие иммигранты — по преимуществу пожилые — умирали после тяжелой дороги или болезней, которые у них начались уже в Штатах. Часто Аннабелл — медицинская сестра без специального образования на общественных началах — в профессиональном отношении не уступала квалифицированным врачам. Она обладала развитой интуицией и талантом диагноста. Иногда этого было достаточно, чтобы своевременно поставить диагноз и спасти человеку жизнь. Джосайя называл ее святой, но Аннабелл эту похвалу считала слишком щедрой и незаслуженной. Она все больше погружалась в работу. У Консуэло этому было свое объяснение — она считала, что таким образом ее дочь пытается заполнить пустоту, которую должен был заполнить ребенок. Консуэло переживала отсутствие детей намного острее, чем сама Аннабелл.

В том году Генри вновь встречал Рождество вместе с Миллбэнками в доме Консуэло. В сочельник они обедали вчетвером. Это было третье Рождество без Артура и Роберта; в праздники их отсутствие ощущалось особенно болезненно. Аннабелл не хотела в этом признаваться, но она-то видела, что, потеряв мужа и сына, ее мать стала словно другим человеком. Консуэло оставалась приветливой и доброжелательной женщиной, была благодарна детям за их внимание, интересовалась тем, что происходило в мире, но за два с лишним года, прошедшие после трагедии «Титаника», собственная жизнь стала ей безразлична. Генри Орсон был единственным человеком, который мог ее рассмешить. Двойная потеря оказалась для Консуэло слишком тяжелой, теперь ей хотелось только одного: дождаться внуков.

В конце вечера они заговорили о войне. Новости были плохие. Было трудно поверить, что Америка не вступит в войну хотя бы из сочувствия и что многие молодые американцы не будут убиты. Президент Вильсон решительно настаивал на соблюдении нейтралитета, но Джосайя сомневался, что ситуация не изменится.

Через два дня после Рождества Аннабелл заехала к матери и удивилась, когда дворецкий сказал, что Консуэло не вставала с постели. Мать дрожала под одеялом, была бледной, и на ее щеках горели два красных пятна. Бланш принесла чай, но Консуэло от него отказалась. Вид у нее был больной. Аннабелл пощупала ей лоб и поняла, что у матери сильный жар.

— Что случилось? — с тревогой спросила она. Это была, скорее всего, инфлюэнца, если не что-то серьезнее. Иными словами, именно то, что, по мнению матери, всегда угрожало ей самой. Но Аннабелл была молода и обладала хорошей сопротивляемостью, а Консуэло за последние два года стала очень уязвимой. Потери состарили женщину и ослабили ее организм. — Когда ты почувствовала себя плохо? — Аннабелл видела мать всего два дня назад, но тогда она была совершенно здорова. Консуэло не велела Бланш беспокоить дочь.

— Вчера, — тихо сказала мать. — Ничего страшного. Наверно, я простудилась в саду.

— Ты вызывала врача? — спросила Аннабелл и нахмурилась, когда Консуэло покачала головой. — А напрасно.

Мать закашлялась и закрыла глаза.

— Я не хотела беспокоить его сразу после Рождества.

— Мама, не говори глупостей, — пожурила ее Аннабелл. Она торопливо вышла из комнаты, позвонила доктору и через несколько минут вернулась с делано широкой улыбкой. — Врач скоро приедет.

Мать не стала спорить, что было на нее не похоже, и Аннабелл поняла, что она действительно чувствует себя плохо. Но сейчас она ощущала полную свою беспомощность. Ее мать никогда прежде не болела. Об эпидемии инфлюэнцы разговоров не было. Приехавший врач сказал ей то же самое.

— Понятия не имею, где она могла заразиться, — озабоченно сказал он. — В праздники у меня было несколько вызовов, но все мои пациенты были пожилыми людьми. Ваша мать еще молода и достаточно сильна, — заверил он Аннабелл. Врач был уверен, что через несколько дней Консуэло станет лучше, и выписал ей капли для лучшего сна и аспирин как жаропонижающее.

Однако к шести часам вечера Консуэло стало так плохо, что Аннабелл боялась от нее отойти. Она позвонила мужу и предупредила, что не приедет домой. Джосайя спросил, может ли он чем-нибудь помочь. Аннабелл ответила, что помощь ей не требуется, и вернулась к матери, слышавшей их разговор.

— Ты счастлива с ним? — слабым голосом спросила Консуэло. Вопрос показался Аннабелл странным.

— Конечно, мама. — Аннабелл улыбнулась, села на стул рядом с кроватью и взяла Консуэло за руку. Именно так она делала, когда была маленькой. — Я очень люблю его. Он чудесный человек.

— Мне жаль, что у вас нет детей.

— У нас есть время, — повторила она в который раз заученную фразу. Оставалось надеяться, что она не бесплодна. Аннабелл отгоняла от себя мысль о том, что у них может не быть детей. Это стало бы трагедией для нее. — Давай устроим тебя поудобнее, — сказала она, пытаясь отвлечь мать.

Консуэло кивнула и чуть позже задремала. Аннабелл сидела рядом и наблюдала за ней. Температура повышалась с каждым часом; в полночь Аннабелл сделала ей холодный компресс, приготовленный Бланш. Здесь в ее распоряжении было больше средств, чем на Эллис-Айленде, но ничто не помогало. Аннабелл провела у постели матери всю ночь, надеясь, что к утру жар спадет, но этого не случилось.