Напасть - [24]
-Господа, господа! Там же гарем!
Но посетители, оттолкнув их, двинулись вперед; тогда им навстречу вышли стражники-нукеры шахбану: она оказалась предусмотрительнее, чем думали заговорщики и, ввиду множества тайных и явных врагов, окружила себя усиленной охраной.
Нукери, почувствовав неладное, схватились за оружие. Мусеиб-хан с приспешниками пустили в ход мечи и, раскидав охрану, ворвались в покои и застали шахбану во всеоружии - она стояла с обнаженным мечом, как воин и, судя по решительному виду, собиралась постоять за себя и дорого продать свою жизнь.
Первый удар ее меча сразил шедшего впереди Алигулу-хана Гаджара - тот рухнул на ковер от нанесенной раны.
Это удар Хейраниса-бейим оказался единственным.
Четыре эмира окружили ее и удавка перехватившая ей горло, не позволила вымолвить ни слова. Точно так же душили обреченных ею на смерть людей. Заговорщики не хотели обагрять свои мечи кровью женщины... Матери четырех детей-шахзаде. Когда предсмертные хрипы прекратились, и бездыханная шахбану рухнула на пол, каратели ринулись в смежную комнату, где, опустившись на колени перед молитвенным ковриком и завершавшая намаз слова "зикра" шептала мать шахбану. Она даже не глянула на вошедших. Ее постигла участь дочери...
...Прошло несколько лет.
Мохаммед Худабенда покинул бренный мир, и престол занял его сын Аббас - шах Аббас Первый, правивший страной более сорока лет, с 1587 по 1629 год.
Для тюркской знати, гызылбашских эмиров настали не лучшие времена; тюрко-азерийский язык перестал быть языком дипломатических и межгосударственных сношений, и традиция, заложенная Хатаи, была погребена вместе с ним.
Историки, писавшие впоследствии о Хейраниса-бейим, вели речь о ней как о жестокой интриганке, проводившей профарсидскую политику, враждебно относившейся к гызылбашским эмирам.
Но ученые мужи упускают из виду то обстоятельство, что эта незаурядная особа была порожденьем исторического климата, императивов неправедного века, действовавшая и ратовавшая по его законам. Не учитывают того, что она была Матерью, всеми возможными и невозможными средствами ограждавшая своих детей от бед и напастей, исходивших от внутренних смут и раздоров в стране.
Послесловие
Повремени, читатель мой, прежде чем закрыть последнюю страницу моего повествования. Повремените, братья и сестры мои, отцы и матери, отягощенные заботами о хлебе насущном и - более всего - думами о судьбах отечества.
Какой же урок мы извлечем из истории, которую я запечатлела в своем повествовании?
Чему нас учат жертвы междоусобиц, раскола общества на таригаты, на "своих" и "чужих"?
Ведь с тех далеких времен не рассеялись мрачные тучи этих напастей над народом нашим. И не предвидится, что рассеются они скоро. Шах Исмаил пал жертвой этого раздрая и распрей. Гамза Мирза - следом за ним. Надир-шах Афшар, положивший конец правлению сефевидов, также поплатился жизнью за попытку устранить раскол между таригатами.
Значительный поэт XIX века Сеид Азим Ширвани подставил под удар участь своих детей во имя устранения раздора в среде нации, назвав их Аиша, Осман и Омар.
То есть, будучи шиитом, дал детям имена, традиционные для исповедующих суннитство. И снискал ненависть адептов.
В начале двадцатого столетия неповторимый и блистательный Мирза Алекпер Сабир осмелился восстать против порочной разобщенности и фанатизма, и стал мишенью хулы и поношений.
Увы, и ныне, на пороге XXI века мы, единые по языку, вере, крови, еще не избавились от пагубной "сортировки" ближних по клановому, земляческому и прочим признакам.
Немодный нынче Ф.Энгельс когда-то заметил: "Самое большое открытие англичан - вопрос о суннитах и шиитах". В политике - межпартийное перетягивание каната, в религии - тяжба таригатов!
Не примыкая ни к какой партии, не могу удержаться от восклицания: "Браво вам, совершившим это "открытие"!"
Какое замечательное средство, чтобы вбить клин между народами, сообществами легковерного Востока!
Эта напасть снедает и нас-разделение на таригаты и партии.
Будь бдителен, читатель мой!
1 Велиуллах - наместник Аллаха
2 Алиййен Велиуллах - богоданный наместник Али
1 Шам - старинное название Дамаска
1 Стихи средневекового турецкого поэта Азиза Махмуда Худаи
1 Слово благословения
1 Бейим - старшая жена
1 Из Корана. (Перевод И.Ю.Крачковского)
1 Почтительное обращение; означает "кибле мира"
1 Тайфа - племя, этническая группа
1 Хонча - свадебное подношение
1 Четвертый аят названной суры
1 Явер - порученец; адъютант
1 Из газели Физули
1 Строки из газели Шаха Исмаила Хатаи
2 Выражение хвалы
1 Тахаллус - псевдоним
1 Тугра - герб, геральдический знак; здесь - сообщение, подкрепленное печатью хана
1 Мехраба (здесь) - выражение похвалы; "браво!"
1 Мешшата - старинная искусница, оказывавшая косметические услуги
1 Смысл прозвищ: "птенец", "хи-хи", "...............", "коршун"
1 Малейка - шахиня
1 По традиции, поданный сватам на стол сладкий чай означает согласие принимающей стороны
1 Човкан - конное поло
1 Киши - мужчина; здесь - обращение
1 Хаджа - евнух, страж гарема
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот роман посвящен жизни и деятельности выдающегося азербайджанского поэта, демократа и просветителя XIX века Сеида Азима Ширвани. Поэт и время, поэт и народ, поэт и общество - вот те узловые моменты, которыми определяется проблематика романа. Говоря о судьбе поэта, А. Джафарзаде воспроизводит социальную и духовную жизнь эпохи, рисует картины народной жизни, показывает пробуждение народного самосознания, тягу простых людей к знаниям, к справедливости, к общению и дружбе с народами других стран.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.