Наоми - [9]

Неожиданно вспыхнувшее в голове и душе чувство заставляет меня пойти на вовсе несвойственный моей натуре поступок, с утра о котором я даже и думать не мог. Хотя это и неудивительно, ведь с утра все мои мысли были заняты боксом, настраивая меня на победу.

– Милая Энджи! – произношу я, запрыгнув на бетонные перила мостовой, слегка касаясь округлых светильников, установленных на расстоянии десяти метров друг от друга и озаряющих набережную нежно голубым светом. – Мы вместе с тобой уже почти год, я с тобой счастлив и умиротворён, ты понимаешь меня, как никто другой, поэтому, принимая на себя всю ответственность и взвесив все за и против, с лёгкостью на сердце и радостной негой в душе прошу тебя стать моей женой. Обещать простоты в отношениях я в принципе не могу, но любить тебя я клянусь вечно!

– О, Стив! – по щеке Энджи прокатилась огромная одинокая слезинка, а улыбка слегка коснулась её припухшего от ботокса рта, который чуть-чуть приоткрывшись, выпустил короткое «да».

Я спрыгиваю к ней, закрепляя наши слова уверенным, но чувственным поцелуем. На душе становится ещё легче и спокойнее, словно будущее стало для меня понятно и читаемо, и ничто уже не сможет меня сбить с ног, свалив на грязную неплодородную почву.

Остаток пути мы проходим в обнимку, но в полном молчании, словно все вопросы заданы, а ответы на них в одночасье получены. Тишина и тёплый ветерок, дующий с моря, обволакивал наши тела, погружая в очищающую безмятежность. Нежные и застенчивые блики луны играли в салки с золотистыми волосами Энджи, мягко подсвечивая их. И даже наши дыхания были синхронизированы друг с другом и ветерком, дышащим прохладой и мнимой свободой.

Подойдя к одному из царапающих небо домов, в котором я стал жить после первой своей значимой победы, мы увидели небольшое скопление прессы. Никаких заявлений я делать сейчас не собирался просто потому, что не хотел разрушать созданную мною же слишком красивую, подобную сказке, хрустальную идиллию.

– Энджи, давай зайдём в дом с тыльной стороны через гараж и поднимемся спокойно на лифте? – как бы спрашивая, произнёс я, до конца не пребывая в полной уверенности, что она поддержит эту идею.

– Ты прав! – спокойно и уверенно произнесла Энджи, – сегодня я не хочу делиться своим счастьем ни с кем!

Мы огибаем стеклянно-металлический небоскрёб и проникаем внутрь, одиноко спускаясь в гараж. Многочисленные камеры и несколько охранников у самого входа подчёркивают статусность здания и феномен персон, проживающих здесь. Я киваю головой, здороваясь с ними в немом, но учтивом и уважительном жесте, слегка подмигивая левым не слишком опухшим глазом. В гараже тишина, мой серебристый «Макларен» стоит уже на своём месте, соседствуя ещё с парочкой агрессивных недетских игрушек. Я останавливаюсь ненадолго, оглядывая свой автомобильный отсек, думая, что придётся ещё немного увеличить его ради машинки своей девочки и какого-нибудь комфортабельного семейного авто. Погружённый в мужские мечтания я теряю из вида Энджи, которая и выдёргивает меня, словно забитый гвоздь из доски, из этого странного, но приятного состояния своим скрипящим вовсе не характерным для Энджи голосом.

Я поворачиваюсь в сторону лифта и вижу, как мой лучший водитель, охранник и друг в едином обличье сжимает худенькое тело Энджи, плотно приставив к её горлу огромный охотничий нож.

Испуг – это всё, что поначалу почувствовал я. Тело стало как ватное, а ноги слегка подкосились. Курьёзность и нелепость всей ситуации просто не давала мне покоя, заставляя все извилины мозга судорожно шевелиться. Я не мог никак себе объяснить и отыскать весомую причину происходящего. Майкл работал со мной уже, как мне показалось, сто лет, я исправно и много ему платил, закрывая глаза на многие мелочи и невинные шалости. Ему не за что на меня злиться и жаловаться.

– Прости друг! Ты тут совсем ни при чём! – голос Майкла скрипит, выдавая свою невменяемость.

– Как раз и при чём! Энджи – моя невеста и будущая жена. Отпусти её, и я тебе помогу, – произношу я как можно мягче, чтобы внушить ему больше доверия.

– Ох, глупец, я спасаю тебя! Эта девка испортила всю мою жизнь! – кричал он как бешеный.

– Мы же были детьми! – смогла как-то выкрикнуть Энджи, поплатившись при этом целостностью своей нежной кожи на шее. Алая струйка проложила себе путь по удлинённой наклоном шее, обрамляя кремового цвета кардиган.

– Детьми! Разве может ребёнок, унизить и растоптать человека, учась в пятом классе? Ты, Энджи, не ребёнок, ты – монстр! И я не позволю тебе счастливо жить, испортив при этом ещё одну душу!

Майкл ещё сильнее прижимает к горлу Энджи нож, увеличивая поток крови, который буквально заливает кардиган, скапывая неистовой струйкой на холодный бетонный пол гаража. Не в силах больше терпеть это, я делаю выпад вперёд, нанося одной рукой слабый удар по лицу Майкла, а другой – выхватываю из его опущенных рук огромный уже окровавленный тесак. Энджи сгибается, хватаясь руками за горло. Я пытаюсь её приподнять, но падаю назад, получив увесистый удар рукояткой пистолета в висок. Майкл хватает Энджи за горло, пытаясь задушить, хотя мог просто застрелить нас обоих. В это время я вскакиваю, собравшись с последними силами, и наношу ему отличный удар по корпусу, отшвыривая Энджи в ту же секунду в сторону лифта так сильно, что она ударяется головою о стену и падает. Теперь она находится именно в том месте, которое хорошо просматривается сразу несколькими камерами, а сам продолжаю находиться в невидимой зоне со своим мнимым другом и обидчиком. Я выбрасываю демонстративно нож и наношу одним за другим удары по его уже неузнаваемому от побоев лицу без малейшей возможности и желания остановиться. Я так зол на него, что просто не имею на это право, хотя в спорте меня учили совсем иным постулатам. Неожиданно меня с ног сбивает один из охранников, заваливая на землю, а два других, наваливаясь на меня, сковывают кое-как наручники за моей могучей спиной. Я кричу как дикий зверь, позабыв обо всём, что меня окружает, но постепенно всё-таки возвращаюсь обратно к существующей жизни.