– Смотри, какой цветок!
Ромашка была все та же и, к слову сказать, совершенно не выглядела пострадавшей, а вот реплика прозвучала уже в моем исполнении. И вообще, весь обратный путь я не уставал указывать Нате на цветы, бабочек, каких-то глазастых перламутровых жучков, словом, на все элементы прекрасного, каким уж оно мне представляется. В душе я завидовал Наташе. Ведь ей, с ее искусственно обостренным восприятием, все окружающее видится и ощущается гораздо полнее и ярче, чем простому смертному вроде меня. И белоснежные лепестки под дуновением ветра, и потревоженная красота выпорхнувшей из-под ног бабочки, и наливное яблоко припозднившегося светила, и не в очередь показавшаяся из-за горизонта луна, которая сегодня и впрямь чудо как хороша!
А уж каким привлекательным и остроумным, должно быть, кажусь ей этим вечером я! Еще бы, ведь активатор работает на полную мощность!
– Замечательный цветок, – согласилась Ната, наклонившись, чтобы вдохнуть восхитительный запах, о котором я, в меру своих убогих способностей, мог только догадываться. – Да и ты сегодня какой-то… не знаю… непривычный.
– Это хорошо? – игриво осведомился я.
– Надеюсь… То есть, хорошо, конечно, вот только глаза у тебя как-то очень уж хитро поблескивают.
– Ничего не хитро, – возразил я и немедленно придал своему лицу карикатурно бесхитростное выражение.
Наташа прыснула, но не отступила.
– Хитро-хитро. Они у тебя просто хитрющие, как у кота! Это все из-за духов, да?
– Каких еще духов? – В своих потугах изобразить воплощенную бесхитростность я, наверное, напоминал уже скорее жертву болезни Дауна. Утреннее видение, в котором Наташа выбегает из спальни разъяренной валькирией и обвиняюще тычет мне в лицо фальшивым флакончиком, на миг мелькнуло перед глазами и медленно растворилось в напоенных летними ароматами сумерках.
– Тех самых. Признавайся, что ты туда подмешал!
– Воду из-под крана, э-э, горячего, – не моргнув глазом, ответил я.
– Не ври! И не забивай мне больше голову своими микроскопическими роботами.
– Наноскопическими, – поправил я.
– Все равно. Никаких наноботов не существует! И атомных микроскопов, ха-ха! Понял, ты, эталон метра восемьдесят три? А вы в своем НИИ занимаетесь совсем другими вещами.
– Какими же? – не на шутку заинтересовался я.
– Приворотное зелье варите! – выпалила она. – На ядерных электроплитках с реактивной вытяжкой. Только называете их еще заумнее. Наведете болотной тины с купоросом, добавите лягушачьих лапок, а чтобы все было по науке, бросите сверху щепотку этих… на «Р»… их еще голый мужик по телику рекламировал.
– Феромонов? – осторожно предположил я, отлично помня, как ее «город в Италии, сто процентов на Д» оказался в итоге Мадридом.
– Вот-вот!
– Ната, – вздохнул я, – все это чушь. Беспочвенные слухи, как раз для доверчивых читателей желтой прессы и покупателей «Магазина на диване». Не существует человеческих феромонов! Мы же не насекомые и не животные. Ради того, на что им хватает специфического запаха, мы вынуждены покупать модные костюмы и машины, а вы – по три часа в день проводить в спортзале, солярии и парикмахерской.
И добавил, как я это часто делаю в последнее время, про себя: «Зато в наших организмах присутствуют кое-какие железы, которые вырабатывают очень своеобразный секрет. Секретный такой секрет, о действии которого не подозревают философы и поэты, почти догадываются гомеопаты и доподлинно знают такие, как я, генералы невидимого фронта, не боящиеся подвергать эксперименту все на свете. Даже самое дорогое».
– Ну, не феромоны, так что-нибудь еще, – упорствовала Ната, ни капли не убежденная. – Только, господин чернокнижник, боюсь, я вас немного разочарую, – заявила она. – Никаких духов я не нюхала.
– Как это? – остановился я.
– А так! Я, знаешь ли, не для того по три часа в день провожу в спортзале, солярии и парикмахерской, чтобы спутать настоящий фирменный парфюм с дешевой подделкой. Зачем их нюхать, если и на глазок видно, что внутри – никакие не духи. Так что, уж поверь мне, флакончик я распечатала о-очень осторожно и несла все время на вытянутых руках. Стало быть, никакое приворотное зелье на меня не подействовало. Вот! – победно закончила она и, не дожидаясь меня, пошла прямо по лунной дорожке.
А я простоял столбом еще некоторое время, пока голову мою не посетила успокоительная мысль. «Ну да, как же! А чье же сердце тогда мы наблюдали на экране? При том, что мощности приемника хватает только на тридцать метров прямой видимости? Так что не надо…» – подумал я и двинулся вслед за черной фигуркой, отчетливо выделяющейся на фоне неспешно штурмующей небесный свод луны, которая, как я уже говорил, была сегодня чудо как хороша!
