Нам по пути - [73]

— Что это ты делаешь? — спросил он, разглядывая сначала плакат, потом меня.

— Прошу прощения.

Он покачал головой.

— Ты сделала плакат?

— Я потратила на него кучу времени.

— О боже, — пробормотал он. — Это должно быть интересно.

А потом я услышала, как по коридору идут парни.

Коннор нырнул в свою гримерку, когда братья вышли из-за угла.

— О черт, — увидев меня, сказал Аарон.

Джесси ничего не сказал, ушел в гримерку, даже не взглянув на меня. Росс оглянулся через плечо туда, где шел Зак, потом снова посмотрел на меня.

— Давай, топай, — Аарон практически втолкнул Росса в комнату.

— Удачи, — шепнул мне Росс. — Я переживаю за вас, хоть ты и разбила сердце моего брата.

Ох.

И тут я увидела Зака. Он остановился как вкопанный, глядя на меня с непроницаемым выражением.

Я подняла плакат внешней стороной к нему.

— Мы можем поговорить?

— Я сейчас как бы занят, — коротко сказал он.

Я чувствовала себя так, словно меня ударили под дых. Заслуженно. Но ведь мне было тоже очень больно.

— Я бы очень хотела поговорить.

— А я нет.

Слезы обожгли мне глаза. Я несколько раз моргнула, пытаясь не расплакаться.

— Я понимаю.

Он повернулся, чтобы уйти в гримерку.

— Я оставлю плакат здесь, — сказала я, прислонив его к стене. — И если у тебя будет время… Я действительно виновата.

— Ладно. — Он вошел в комнату, дверь за ним закрылась.

Мне безумно хотелось колотить в дверь его гримерки и умолять его выслушать меня, но я поковыляла в комнату Коннора. Я постучала два раза и попросилась войти.

— Ну? — спросил Коннор. — Как все прошло?

— Никак.

Он кивнул.

— Понимаю.

Мне очень хотелось трагически броситься на диван, но из-за больного колена я просто осторожно села.

— Не сдавайся, — Коннор сел рядом со мной. — Он очень сердит, и правильно. Дай ему время успокоиться, а потом попробуй еще раз.

— Я думаю, все бесполезно, — сказала я. — Он не хочет меня видеть.

— Дай ему время, — повторил Коннор. — Завтра будет новый день.

В комнату вошли родители.

— Я смотрел детализацию интервью.

Коннор втянул воздух сквозь зубы, лицо исказила болезненная гримаса.

— Она рассказала все?

Я взяла Коннора под руку в знак поддержки.

— Нет, — сказал папа. — Она рассказала о ваших ссорах, о хорошем и о плохом. Но она не говорила о… о чем-нибудь другом.

Коннор опустил голову, его плечи заметно расслабились. Я обняла его двумя руками.

— Знаете, что, по-моему, нам нужно? — спросила мама; она сидела в углу комнаты.

Я вопросительно подняла брови.

— Нам всем не помешали бы большая вкусная пицца и вечер старых добрых семейных игр.

Мы с Коннором обменялись улыбками.

— Я двумя руками — за, — сказал папа.

Глава 32

САН-ДИЕГО, штат КАЛИФОРНИЯ

Я выбралась из душа, опираясь на стойку, и взяла полотенце, чтобы обтереться. Невыносимо было одеваться во влажной ванне, но костыли под голыми подмышками вообще казались сущим проклятием.

На кровати лежал плакат, и я обратила на него внимание, проковыляв в номер. Это был постер, который я сделала для Зака два дня назад. С щемящим чувством в сердце я провела руками по словам извинения. Помирились, называется. Перевернув его обратной стороной, я нашла записку, приклеенную к сердцу.

Встретимся на крыше.

На крыше? Отеля?

Я схватила телефон и пошла к лифту. И действительно, там была кнопка для выхода на крышу. Лифт поднял меня наверх, и, выбравшись из него, я не спеша огляделась. По периметру проходило ограждение, а слева раскинулся сад. Справа располагалась зона отдыха.

Зак сидел в шезлонге и не спускал с меня глаз, когда я к нему подходила.

— Я получила твою записку, — сказала я.

— Вижу.

Костыли не давали возможности нормально сесть, поэтому я просто плюхнулась в противоположный шезлонг.

— Как колено? — спросил Зак.

— Стараюсь много не думать о нем, — призналась я. — Или просто… плачу.

Он кивнул. Повисла тишина.

Мне нужно было извиниться, только я не знала, с чего начать.

— Прочитал я твое послание, — сказал Зак.

— И?

— Это была бы не ты, если б не сделала его от руки и не притащила влажным от клея.

— Я и не знала, что он еще влажный.

Он хихикнул.

— Ты его просто залила. Сомневаюсь, что высохло даже сейчас.

— Я хотела извиниться, — призналась я. — Но не знала, как начать. Поэтому подумала, что плакат растопит лед. Решение явно было неверным.

— Мне понравилось.

Неожиданно.

— Да?

— Особенно белый медведь. Я сначала подумал, что это йети.

Тут уже я засмеялась.

— У меня нет таланта к рисованию.

— Заметно.

Опять наступила тишина, и я поймала себя на мысли, что неотрывно смотрю на Зака, пытаясь понять выражение его лица.

— Я наговорила ужасных вещей, — призналась я тихо.

Он промолчал.

— Знаю, что не заслуживаю прощения, и не надеюсь вернуть прежние отношения. Я обошлась с тобой ужасно без видимых причин. А ты заслуживаешь лучшего.

— И я говорил такое, от чего мне стыдно, — продолжил Зак. — Я пытался тогда тебе рассказать, еще до того, как ты разозлилась, что у меня была похожая ситуация. Узнав о диагнозе «эпилепсия», я впал в ярость и стал раздражительным. Наговорил гадостей стольким людям, что до сих пор жалею об этом.

— Это не означает, что я поступила правильно, — заметила я. — Я набросилась на твою группу и твое творчество. Что хуже, перешла на личности в ссоре с тобой. Не могу простить себя за это, и не думаю, что ты тоже меня простишь.