Нам не дано предугадать - [21]
По субботам приезжал папа́ и оставался до понедельника. Мы вдвоем много гуляли и наслаждались дивной природой. Осенью мы возвращались рано, чему я была очень довольна, так как тяготилась разлукой с папа́. Детки росли и нас радовали каждый по-своему. Общими любимцами в то время были Миша и Соня. Миша уже тогда выглядел «солидным» мужчиной, невозмутимо спокойный, он оживлялся при виде еды. Соня была прелестна, жива, болтлива, ее прозвали мы «солнечным лучом». Входя в комнату, она, казалось, все озаряла своей улыбкой и блеском прелестных глаз. Никс был хорошенький, худенький и спокойный мальчик, порой довольно капризный. Саша был красив и очень вспыльчив. Детей мы решили не баловать, и моя belle-mere этого придерживалась. Любила она их очень, любила с ними играть, но и журила за провинности. Называли они ее grand-maman[63], так же и мою maman, но одна была старая grand-maman, а другая молодая grand-maman, бывши много моложе моей belle-mere. Жили мои родители недалеко от нас, что для меня было большим счастьем. Мои отношения к матери становились все ближе и теснее, я думаю, этому причина дети, которые больше сближают мать с дочерью, и понятнее материнская любовь, когда есть свои дети.
В апреле 1877 года в Москву приехали Государь с супругою объявить о войне с Турцией. Никогда не забыть того радостного патриотического подъема, который охватил все слои общества, когда Царь в Георгиевской зале Кремля произнес речь о неизбежности этой войны, какое громовое «ура» услышали эти стены, как взволнованы были и сияли наши лица! Да, не забыть этого момента! Мы, дамы, буквально плакали. Государь сам ехал на войну. С ним уезжал и его флигель-адъютант, мой милейший деверь Мих. Мих. Затем жизнь вошла в свою обычную колею. Я принялась с моей belle-mere щипать корпию для раненых, делать бинты, вязать перчатки и пр. Отвозила я это в госпиталь, где папа́ был назначен попечителем.
В декабре накануне Нового года родилась наша вторая дочь Вера, здоровенькая, крупная девочка с шапкой черных волос. Мы были очень счастливы ее рождением. Крестили ее моя мать и заочно старый гр. Адлерберг. Хотели мы ее назвать Маргаритой, но священник отказался дать это имя, уверяя, что оно не православное, а есть только книга этого имени. Назвали Верой, чтобы праздновать одновременно с Соней 17 сентября.
Волновала нас всех война с Турцией. С каким интересом следили мы за успехами наших войск и с каким горем и ужасом читали о наших неудачах! Наконец в 78-м году кончилась эта бойня постыдным Санстефанским миром. В июне 7-го числа 79-го года родился наш сын Владимир в Москве, а три недели спустя я со всеми детьми переехала в Петровское, на все лето опять оставив папа́ там на службе. Родился наш Вовик крупным, упитанным мальчиком. Нрава был он тихого, вообще сыновья наши были смирнее девочек, кроме Саши, который был и вспыльчив, и шаловлив. Лицом был он красивее других, впоследствии Никс очень похорошел. Миша красив не был, но был удивительно симпатичен, добродушен, и этим всем нравился.
К 10–11 годам взяли мы мальчикам гувернера-швейцарца m-r Golay, который был раньше воспитателем моего двоюродного брата Хвощинского. Прожил он у нас недолго, заболел и уехал. Немного позже взяли мы другого швейцарца, м-r Sangy. Мальчики его очень любили. Много перебывало у нас и гувернанток, но дольше всех жила у нас miss Macdonald. Жила 15 лет и уехала, когда Соня и Вера были совсем взрослые. Миша 14 лет поступил в 4-й класс гимназии Поливанова, на следующий год туда же поступил Никс. Учились оба хорошо, девочки занимались дома. Уроки Закона Божьего преподавал протоиерей Андрей Гр. Полотебнов. Любила я присутствовать на этих уроках, учил он интересно, развивал в детях душевные качества и этим напоминал мне незабвенного отца Зернова.
Вернусь к 81-му году, году скорби для России. 1 марта был убит взрывом бомбы наш Царь Освободитель! Узнали мы это лишь 2-го утром. На меня возложено было приготовить и сообщить эту весть моей belle-mere. Помню, с каким трепетом я спускалась по лестнице к ней в ее кабинет, где она пила утренний кофе. Должно быть, мое лицо выдало меня, так как она спросила, что случилось. Не помню, в каких выражениях я ей сообщила роковую весть, тут же пришли мой деверь Александр Михайлович и папа́. Она долго и как-то беспомощно плакала, приговаривая: «Mon pauvre, cher Empereur!»[64]. Подробности этого злодеяния еще не были известны, знали только, что смерть последовала не тотчас, что Царственный Мученик страдал несколько часов. Грустные, тяжелые дни тянулись для всех, многие уехали в Петербург на похороны Царя. Много надежд возлагали на молодого Царя, о политике не буду писать в этих воспоминаниях.
Заботы о детях, их ученье, успехи волновали и утешали нас. Часть лета проводили мы изредка в Бучалках, уезжали туда только на два месяца, и то это казалось вечностью для моей belle-mere, которая с грустью расставалась с любимыми внуками, особенно с Мишей. Дети да и я любили эти перемены. Бучалки нравились мне своей уютной простотой, своей сельской жизнью. Да и интереса там было больше: крупное хозяйство, леса, простор. И детям была здорова такая перемена после роскошного Петровского, где они ничего не знали о настоящей деревне с ее нуждами, нищетой и деятельной жизнью сельского хозяина.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Предки автора этой книги – непреклонные хранители «старой веры», купцы первой гильдии Аносовы. Их верность православию и беззаветная любовь к России передались юной Нине, с ранних лет столкнувшейся с самыми разными влияниями в собственной семье. Ее отец Ефим – крепкий купец, воспитанный в старообрядческой традиции, мать – лютеранка, отчим – католик. В воспоминаниях Нина раскрывает свою глубоко русскую душу.
Серию «Семейный архив», начатую издательством «Энциклопедия сел и деревень», продолжают уникальные, впервые публикуемые в наиболее полном объеме воспоминания и переписка расстрелянного в 1937 году крестьянина Михаила Петровича Новикова (1870–1937), талантливого писателя-самоучки, друга Льва Николаевича Толстого, у которого великий писатель хотел поселиться, когда замыслил свой уход из Ясной Поляны… В воспоминаниях «Из пережитого» встает Россия конца XIX–первой трети XX века, трагическая судьба крестьянства — сословия, которое Толстой называл «самым разумным и самым нравственным, которым живем все мы».
Книга воспоминаний Татьяны Серафимовны Новоселовой – еще одно сильное и яркое свидетельство несокрушимой твердости духа, бесконечного терпения, трудолюбия и мужества русской женщины. Обреченные на нечеловеческие условия жизни, созданные «народной» властью для своего народа в довоенных, военных и послевоенных колхозах, мать и дочь не только сохранили достоинство, чистую совесть, доброе, отзывчивое на чужую беду сердце, но и глубокую самоотверженную любовь друг к другу. Любовь, которая позволила им остаться в живых.
«Сквозное действие любви» – избранные главы и отрывки из воспоминаний известного актера, режиссера, писателя Сергея Глебовича Десницкого. Ведущее свое начало от раннего детства автора, повествование погружает нас то в мир военной и послевоенной Москвы, то в будни военного городка в Житомире, в который был определен на службу полковник-отец, то в шумную, бурлящую Москву 50-х и 60-х годов… Рижское взморье, Урал, Киев, Берлин, Ленинград – это далеко не вся география событий книги, живо описанных остроумным и внимательным наблюдателем «жизни и нравов».