Нам идти дальше - [6]
Глеб шутил, он догадывался, конечно, что за «ковер-самолет» помогает Владимиру Ильичу, сидя в Шушенском, связываться с нужными ему людьми. Опытный конспиратор, Владимир Ильич находил для этого разные пути. Москва, Питер, Астрахань, Псков, Туруханск, Самара, даже Женева — во все концы пишет Владимир Ильич и оттуда пишут ему. И это не так просто. Ведь и здесь, в Сибири, ссыльный оставался под надзором полиции. Письма перехватывались охранкой, проверялись.
— Будут и деньги для газеты, — рассказывал Владимир Ильич. — У нас их нет, но нашлись люди, готовые отдать свои деньги на благородное дело.
— Кто же это? И где будет выходить газета?
— В свое время узнаете, Глеб. У меня нет секретов от вас, но просто еще рано называть имена и места.
— Непостижимо! — восторгался Глеб.
Владимир Ильич тронул Кржижановского за рукав и предложил повернуть к дому. Казалось, что-то его внезапно расстроило. С лица сошла улыбка, он помрачнел.
— Знаете, что мне еще сообщили из Питера? — сказал он озадаченному Глебу. — Написали, что какой-то тамошний рабочий, распропагандированный экономистами, заявил: «Не надо нам никаких Марксов». Вы подумайте, Глеб, что это такое? — продолжал Владимир Ильич с горячностью. — Я сейчас вспомнил, и опять во мне все закипело. Нет, Глеб, не существует иного выхода, кроме как через газету, теоретически сильную и тесно связанную с революционной Россией, повести смертельную борьбу против всяческой политической низости, против пустоболтов и путаников, за все настоящее, дело-вое, честное. И чтобы из рыхлого и бесформенного создавалось нечто твердое. Без этого нельзя идти к рабочему классу и звать его за собой. Без этого вообще ни-чего хорошего не может выйти!..
Глеб повторил про себя слова, «чтобы из рыхлого и бесформенного создавалось твердое нечто», и с особой ясностью вдруг понял: ведь то, что задумал и начал осуществлять Владимир Ильич, — это открытие, именно открытие! Найдено главное звено, за которое надо ухватиться, чтобы вытащить всю цепь. Да, для России это, пожалуй, действительно единственно верное решение трудной задачи. Иного решения быть не может.
— Эх, Владимир Ильич! — сказал растроганно Глеб. — Если б вы только знали, как чудесно все то, что вы задумали. Это открытие, великое начинание! И я буду счастлив, если хоть чем-нибудь смогу в нем участвовать. Берите и меня в дело, Владимир Ильич! Ведь понадобится распространять газету, собирать вокруг нее людей. Хотите, буду агентом-распространителем. Идет, а?
Владимир Ильич благодарно посмотрел на Глеба, крепко стиснул его руку.
— Я очень рад услышать такое от вас, Глеб, — сказал он с чувством. — Об этом я и собирался со всеми говорить, затем и приехал. Великое дело — начало! Лиха беда начало, говорят. Нет, начало может быть и красивым, хоть и трудным, и в жизни это часто бывает. Помните? «Из искры возгорится пламя». Так и будет! Вот гляжу на эти снежные искорки и думаю…
Владимир Ильич не успел договорить. Вдали показались три темные фигуры. Говор быстрый, хриплый, разудалый. «Могила», «сушилка», «ментяга», «ховыра» — словечки из языка разбойной каторги так и сыпались.
К счастью, варнаки прошли мимо, никого не тронув. Правда, один, сильно пьяный, остановился, посветил горящей цигаркой в бородатые лица Владимира Ильича и Кржижановского и с усмешкой бросил, поспешая за своими:
— A-а! Интеллигенция! Плюс, минус, глобус!
К прерванному разговору о снежном сиянии они уже не вернулись, и впоследствии Глеб не раз сожалел: Владимир Ильич ведь хотел что-то сказать, да так и не докончил.
О, какие трудные дни наступили потом! Уехали в Нижнеудинск Кржижановские, угнали в далекую Ригу на солдатчину Сильвина, не проходила печаль по навеки залегшему в сибирской земле Ванееву. Чаще и злее шумел ветер над Шушенским, лютая снежная пурга сменялась жгучим морозом.
Владимир Ильич стал молчалив, смеялся реже. Чувствовал себя хорошо, за время ссылки ни разу не болел, но Надежда Константиновна знала, как он истосковался по воле и как мучительно переносит последние месяцы срока. В январе — конец неволи. Позади более четырех лет тюрьмы и ссылки, более четырех лет! И, весь уже устремленный в будущее, Владимир Ильич в эти дни дер-жался на громадном, казалось неиссякаемом, как подземный ключ, напряжении воли. И только этому, видимо, был обязан тем, что, просиживая ночи за рабочим столом, к утру мог опять как ни в чем не бывало ходить, читать, писать. Словно и не было бессонной ночи и колоссальной затраты энергии на обдумывание всего того, чем был занят его мозг.
Надежда Константиновна тоже много работала. Поднималась чуть свет, едва только белое от инея окно загоралось искрами холодной сибирской зари.
— Будем трудиться? — шутливым тоном спрашивал Владимир Ильич у Надежды Константиновны.
Она отвечала с улыбкой:
— Конечно. Ты заразил меня своей энергией. Только лампу свою, пожалуйста, погаси. Ведь уже утро!..
— Да, Надя, уже утро. Люблю утро. А ты?
— И я.
Готовая день и ночь работать, делать что-то доброе людям, она находила себе множество разных полезных дел. Но главным для нее была помощь ему — Владимиру Ильичу; чем больше разрастался его план, тем больше становилось работы.
Повесть о героическом подвиге и мужественной жизни питерского рабочего Якова Потапова, который стал первым знаменосцем русской революции. На революционной демонстрации в Петербурге в декабре 1876 года тогда еще совсем юный Потапов поднял красный стяг. Материал, на котором построена повесть, мало освещен в художественно-документальной литературе.
События, о которых рассказывает «Санкт-петербургская быль», происходили около ста лет назад – в 70-х годах прошлого века в России. Судьбы героев повести, их жизнь, дела оставили заметный след в истории тех лет. Передовая часть общества с глубоким сочувствием следила за самоотверженной борьбой революционеров, которых В.И. Ленин называл «лучшими людьми своего времени». В повести перед вами предстанет один из драматических эпизодов, тесно связанный с этой борьбой и привлекший к себе в свое время внимание всего русского общества.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Повесть «Шарло Бантар» рассказывает о людях Коммуны, о тех, кто беззаветно боролся за её создание, кто отдал за неё жизнь.В центре повествования необычайная судьба Шарло Бантара, по прозвищу Кри-Кри, подростка из кафе «Весёлый сверчок» и его друзей — Мари и Гастона, которые наравне со взрослыми защищали Парижскую коммуну.Читатель узнает, как находчивость Кри-Кри помогла разоблачить таинственного «человека с блокнотом» и его сообщника, прокравшихся в ряды коммунаров; как «господин Маркс» прислал человека с красной гвоздикой и как удалось спасти жизнь депутата Жозефа Бантара, а также о многих других деятелях Коммуны, имена которых не забыла и не забудет история.
Гражданская война на севере нашей Родины, беспощадная схватка двух миров, подвиг народных масс — вот содержание книги вологодского писателя Ивана Полуянова.Повествование строится в своеобразном ключе: чередующиеся главы пишутся от имени крестьянки Федосьи и ее мужа Федора Достоваловых. Они, сейчас уже немолодые, честно доживающие свою жизнь, вспоминают неспокойную, тревожную молодость.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, свершенное старшим поколением наших современников, патриотизм и ответственность за свою страну.
Повесть «Апрель» посвящена героической судьбе старшего брата В. И. Ленина Александра Ульянова. В мрачную эпоху реакции восьмидесятых годов прошлого столетия Александр Ульянов вместе с товарищами по революционной группе пытался убийством царя всколыхнуть общественную атмосферу России. В повести рассказывается о том, как у юноши-революционера и его товарищей созревает план покушения на самодержца, в чем величие и трагизм этого решения.
В книгу Антонины Георгиевны Голубевой вошли две повести: «Мальчик из Уржума» и «Клаша Сапожкова». Первая рассказывает о детстве замечательного большевика-ленинца С. М. Кирова, во второй повести действие происходит в дни Октябрьской революции в Москве.