Стой! – он сказал. – Пускай Варшнея подаст мне повязку». —
«Поздно! – ответствовал Наль – Вагука, – уж мы отскакали
Более мили; оставим повязку». Царь изумился;
Вдруг он увидел вдали Вибитаку, ветвисто-густою
Сенью покрытое дерево. «Слушай, Вагука, – сказал он, —
Здесь, на земле, никто не имеет всезнанья; в искусстве
Править конями ты первый; зато мне далося искусство
Счета, и знаю я тайну играть наверное в кости.
Видишь ли там, вдалеке, то ветвистое дерево? Много
Листьев на нем и много плодов; но много их также,
С ветвей упавших, лежит на земле. Так знай же: упало
Листьев четыреста три, и с ними свалилось сто десять
Спелых плодов; всех сучьев семьсот сорок девять; на сучьях
Листьев осталося пять миллионов и восемь; плодов же
Тысяча триста пятнадцать созревших, восемьсот сорок
Три созревающих, семьдесят восемь гнилых. Хоть поверку
Сделай, мой счет без малейшей ошибки». В эту минуту
Были они уж близ дерева. «Стойте, – воскликнул Вагука, —
Добрые кони; такому чудному счету нельзя мне
Прежде поверить, пока плодов, и сучьев, и листьев
Сам не сочту я на дереве этом. Варшнея подержит
Вожжи, покуда я буду считать». Ритуперн ужаснулся.
«Что ты задумал, Вагука? – сказал он. – Не время нам медлить».
Но Вагука (был умысел свой у него) непременно
Счет поверить хотел. «Подожди, – царю отвечал он, —
Или – если уж так ты поспешен, – прямо, все прямо
Этой дорогой ступай; Варшнея будет конями
Править». На то Ритуперн возразил, стараясь Вагуку
Лаской смягчить: «Не упрямься, добрый Вагука; в искусстве
Править конями тебе подобного нет, и в Видарбу
Только с тобою одним поспеть нам к вечеру можно.
Я (сам видишь ты это) во власти твоей; не держи же
Доле меня; я сделаю все в твое угожденье,
Если только в Видарбу доедем прежде, чем сядет
Солнце". Вагука вместо ответа, коней удержавши,
С козел сошел и начал спокойно считать по порядку
Прежде плоды, за плодами сучья, за сучьями листья.
"Счет плодов без ошибки, – сказал он царю Ритуперну. —
Вот поглядим, не ошибся ль ты в счете сучьев и листьев?»
Царь кипел нетерпеньем. «Будь же доволен, Вагука,
Разве мало тебе одного доказательства?» – «Мало,
Царь-государь, – Вагука сказал, – но если ты хочешь
Разом все кончить, то сам объясни мне, как мог ты так много
Счесть в такое короткое время?» – «Знай же, – воскликнул
Царь (не от доброй души, а взбешенный упорством Вагуки), —
Я одарен могуществом счета и тайным искусством
В кости играть наверное». – «Ежели так, то теперь же
То и другое мне передай; в замену искусство
Править конями получишь», – сказал Вагука. «Согласен, —
С гневом ответствовал царь, – и могущество счета и тайну
В кости играть я тебе отдаю; от тебя же, Вагука,
Дар твой приму, как скоро приедем в Видарбу». Лишь только
Вымолвил слово свое Ритуперн, как у Наля открылись
Очи, и он все ветви, плоды и листы Вибитаки
Разом мог перечесть; и в то же мгновенье, когда он
Данную силу в себе ощутил, сокрытый дотоле
В сердце его искуситель Кали оттуда исторгся,
Дымом и мглою своей обхватил Вибитаку. При первом
Чувстве свободы Наль обеспамятел; скоро, однако,
Он очнулся и, видя лицом к лицу пред собою
Злого врага своего, хотел проклясть нечестивца;
Но Кали возопил, поднявши руки смиренно:
«Наль, воздержися от клятвы; уже довольно наказан
Был я проклятьем, в минуту страданья твоею женою
Против меня изреченным (хотя и был ей неведом
Общий ваш враг). С тех пор я, замкнутый в тебе, как в темнице,
Столь же был горем богат, сколь ты был радостью беден.
Мучимый ядом царя Змеиного, денно и ночно
Сам я себя проклинал. Пощади же меня, благодушный
Наль; я отныне бессилен; отныне каждый, кто повесть
Бедственной жизни твоей прочитает, тебя прославляя,
Будет от козней моих огражден и власти подобных
Мне зловредных духов недоступен». Смягченный молящим
Словом врага побежденного, Наль воздержался от клятвы.
Сам же Кали в Вибитаку вселился, и полное жизни
Дерево мигом засохло. При чуде таком изумился
Царь Ритуперн (того ж, что с Налем в эту минуту
Делалось, видеть и слышать не мог он). Едва искуситель
Скрылся – от муки избавленный, радостно блещущий, новой
Жизнию пламенный, вдвое могучий, сел в колесницу
Наль, и кони помчались; а он, упредив их, душою
Был уж в Видарбе, там, где была Дамаянти, куда он
С сердцем свободным от зла, но все еще бедный, бездомный
Царь, возвращался под видом чужим, никому не знакомый.
