Наказанный развратник - [37]

— Да-да, — сказала Вера рассеянно. — Кстати, «пошел на фиг» пишется слитно или раздельно?

Она успокоила собак, для чего пришлось пожертвовать остатками дочкиного печенья, припасенными к вечернему чаю. Сделала гимнастику. Снова уселась за компьютер, устремила невидящий взгляд на экран и только спустя минуту поняла, что он выключен. Надо взять себя в руки и снова сосредоточиться на работе. Редактор ждет главу. Книгу надо сдать в срок, сколько ж можно тянуть. И раз уж она решила сегодня с ней закончить, то закончит. Второе имя Веры Лебединской — самодисциплина. Только так могут выжить в этом суровом мире бледные романтичные девочки.

12

Саша вышел из комнаты за портьерой первым и сразу столкнулся нос к носу с Сундуковым. Оба попятились от неожиданности, и Саша почувствовал, что наступил кому-то на ногу.

— Вы чего здесь в такую рань? — спросил Сундуков, наблюдая, как вслед за Сашей выходят все остальные.

— Обсуждаем концепт спектакля, — бодро отрапортовал Ваня, ничуть не смущаясь тем, что посторонний человек обнаружил их тайное убежище.

Сундуков посмотрел на Сашу. Саше стало не по себе.

— Я уже ухожу, — сказал он.

— Да куда ты? — возмутился Ваня. — Погоди! — и для надежности покрепче ухватил Сашу за рукав.

Саша оглянулся на Сундукова. Сундуков промолчал.

— Мне пора, — повторил Саша.

— А пошли в буфет, — вдруг предложил Сундуков. — Все равно пока никого еще нет. Кофе хоть выпьем спокойно. А?

В буфете действительно было спокойно, даже чересчур. После краткого обмена дежурными фразами повисла томительная пауза. Саша чувствовал, что именно он является ее причиной, и, ощущая свою ответственность за эту неловкую тишину, силился придумать какую-нибудь реплику.

— А Роман-то где? — спросил он наконец. — Ему ведь репетировать надо.

— Нет, ему не надо, — задумчиво сказал Сундуков. — У него не получается, ему в Цюрих лететь, он уж чемодан собирает. Может, Тотоша…

— Из Тотоши такой же Лепорелло, как из меня Командор, — сказала Вера.

Сундуков перевел на нее серьезный взгляд.

— Ну а что, в тебе есть что-то такое… леденящее. Только будь ты Командором, Дон Жуан бы живым в самом начале не ушел. И это была бы самая короткая опера на свете. Но я вообще о другом хотел с вами поговорить. Я так думаю, мы переделаем начало первого акта. Дон Жуан там не будет прыгать с балкона, а культурненько выйдет через дверь.

На мгновение все онемели, только Ваня закашлялся, поперхнувшись чаем. Вера опомнилась первой и вежливо поинтересовалась:

— Ты не… того… не перегрелся на летнем солнышке? Чтобы Сёма не прыгал с балкона? Да это лучшее, что есть во всей сцене.

— Мы ведь это обсуждали уже, зачем по новой? — нахмурился Сёма.

— Верочка права, — сказал Ваня. — Непременно надо, чтобы кто-нибудь прыгал. Это бурная сцена, тут нужна динамика, драйв!

— Я тоже думаю… — начал Саша, но его слова потонули в общем потоке возмущения.

— Да погодите вы! Невозможно же работать, никто не слушает! — вдруг сказал Сундуков с интонацией, подозрительно напоминающей Великовского, и все снова оторопело замолчали. — Дайте договорить! Сёма прыгнет конечно. Чего бы ему не прыгнуть… Во-первых, это красиво. Просто он прыгнет не в начале первого акта, а во время увертюры.

— Точно! — обрадовался Ваня. — И прямо в зрительный зал! Ныряние со сцены, так это называется? Звучит увертюра, сначала проникнутая мрачным предчувствием, затем игривая и легкомысленная. Поднимается занавес. На авансцену выходит Сёма…

— Голый, — подсказал Саша.

— Ну разумеется, это само собой, — кивнул Ваня. — Значит, голый Сёма выходит и прыгает в зал! Я вот только не знаю… Во время увертюры публика еще не разогрета, они точно сообразят и подхватят его на руки? Может, пусть он лучше прыгает в конце, вместо того чтобы провалиться в геенну огненную? А толпа поднимет его на руках над головой! Это будет очень символично. Если на нем по недомыслию еще останутся какие-то предметы одежды, то толпа их сорвет.

— Ваня, — ласково сказал Сундуков. — Ваня, я тебя услышал. Я понял тебя. Я позволю дону Оттавио спеть голышом.

— А чего сразу дон Оттавио-то? Я не могу голым! У меня в контракте написано…

— Нет, дорогой, вот именно у тебя там ничего про это не написано. Вы ведь никогда не читаете то, что подписываете, вы выше этого. А я — натура скучная, приземленная и унылая. Бюрократ, начетчик. Я все читаю. Ничто не помешает благородному дону Оттавио спеть голым. Ты доволен?

По лицу Вани не было заметно, что он как-то уж особенно доволен, но во всяком случае он замолчал. Сундуков выдержал паузу.

— Я могу продолжать? Спасибо. Итак, увертюра. Севильская улочка. Лепорелло ждет хозяина под балконом — ну, вся та мизансцена, с которой обычно начинается первое действие, а у нас она будет в увертюре, и без слов. Ну, типичная такая, хрестоматийная, как это обычно выглядит. Дон Жуан появляется в окне, прыгает… Сёма, тут понадобится большая аккуратность и точность. Я на тебя рассчитываю.

— Я прыгнул не меньше ста раз, не беспокойся, я не свалюсь на голову Лепорелло.

— Нет-нет, надо именно чтобы ты свалился ему на голову.

— А я его не… травмирую?

— Травмируешь. В этом весь смысл! Господи, да какие же вы… Не понимаете? Лепорелло не терпится убежать поскорее, он нервничает и топчется под самым балконом. Дон Жуан, не ожидая этого, прыгает, сбивает его с ног, в окне появляется разъяренная женщина… или ее разъяренный муж, это мы еще подумаем… Дон Жуан вскакивает и торопится скрыться, Лепорелло подбирает свою шляпу, шляпу хозяина и что там еще у него было в руках… поднимается… и понимает, что не может идти.