Нахальное минирование - [19]

Мда, а тут все строго официально, разумеется. Крайне неприятно – противник на коммуникациях. Это совсем не по правилам, французы так себя не вели. И парней из люфтваффе жаль, привык уже к ним, не первую неделю вместе. Распорядился немедленно – и арьергардный взвод рванул наказать наглецов, подняв пыль.

Темнело быстро.

Командир передового отряда доложил в штаб батальона о попадании на очередное минное поле, о ликвидации русской засады и снова попросил прислать саперов. Без удовольствия выслушал очередную порцию нотаций, с облегчением закончил сеанс связи и приказал занять круговую оборону, после чего ужинать и приводить в порядок технику и себя. Выставили часовых, патрули занялись привычной проверкой местности, все как положено и давным – давно отработано в мелочах.

Лефлер сидел на башне своего танка, хлебал наваристый вкусный суп из котелка и прикидывал, что будет делать завтра. Русские уже разгромлены, они сдаются в плен тысячами, отступают на всех фронтах, дороги забиты их брошенной и сожженной техникой, так что это последнее сопротивление фанатичных большевиков ничего не изменит. Кроме осложнений в получении следующего звания и наград невезучего командира передового отряда. Увы, награды дают не на передовой, а в штабах. И сегодняшний день поставил черное пятно на репутацию лучшего командира танковой роты в полку. Очень нехорошо. Надо будет исправлять ситуацию, как можно быстрее.

Старшина Махров, танкист

Откуда у пехотинцев оказался второй ДТ было совершенно непонятно. С Т-26 по приказу капитана сняли башенные пулеметы задней полусферы. Но оба остались вроде бы при танках, а пехтуре сам же Махров отдал свой курсовой, который, в общем, при спарке двух "дегтяревых" авиационных был пятой собачьей ногой. А тут у невзрачного, но востроглазого мужичка – второй ДТ. Непонятно. Вообще эти самые пятеро жуков-пауков сильно удивили старшину – особенно когда торжественно вручили капитану отличную желтой кожи кобуру с каким-то иностранным пистолетом хищных очертаний. Сапер ее сразу передал санинструктору, и девчонка, не чинясь, тут же нацепила ее на свой брезентовый поясной ремень, став еще более воинственной и самоуверенной.

Оказалось, что пара пехотинцев попросилась у своего генерал – ефрейтора и пока был затишок после разгрома ГПЗ, быстро провела досмотр поля боя – еще там пальба шла по уходящему врагу, а они уже ящерицами скользнули к битым танкам. Рисковые черти! Что они там успели схватить – старшина допытываться не стал, но вроде как часики на руке у мухоротенького пулеметчика появились, да девчушке показывали какие-то жестяные знаки – крупные, с танком и перекрещенными гранатами.

Темнело. Махров с кровью сердца одолел свою старшинскую скупость и выдал сам, своими собственными руками, пулеметчикам по диску с трассерами. Мало было у него таких патронов, махнулся по случаю, отдав взамен несколько дефицитных деталей. Себе тоже на зенитный пулемет поставил такой же.

И как в воду глядел – только успели наскоро состряпать новое минное поле (смех сплошной – два десятка лунок с хламом и пара мин всего на все про все) только с превеликой осторожностью прижали минами ручные гранаты с выдернутыми чеками (а язва ефрейтор еще и придумал привязать рубчатые лимонки к минам проволокой, чтоб выдернули и их из земли) как в воздухе затрещало и – здраствуйте посрамши, явился не запылился – над головами просквозил на смешной высоте несуразный, словно игрушечный самолетик.

— Берегитесь! — мертвым шелестящим голосом сказал вдруг капитан.

— Чего? — не понял старшина, вцепившийся в пулемет на кронштейне.

— Он нас увидит, высота мала, как только начнет набирать высоту – сразу огонь из всех стволов. Бомба у него, как только пойдет вверх – огонь! Упреждение два корпуса и выше на полкорпуса – с огромным трудом говорил раненый. И тут же шуганул девчонку, чтобы она в кювет прыгнула. Та, к немалому удивлению старшины, не возражая, это и сделала, но было не до нее, чтоб очень уж удивляться.

Самолетик, журча своим движком (сотни две – две с половиной лошадок – как прикинул на слух Махров) кружил неторопливо над самой головой.

— Рахметов, сядь на спарку! Открою огонь – лупи вверх до упора!

— Куда, тащ старшна?

— В белый свет, как в копейку – огрызнулся командир грозного БТ-2.

— Ясно – недоуменно отозвался мехвод. Но спорить не стал, лязгнул внизу пулеметами, задирая их стволы в небо.

— Это верно! — одобрил тяжело дышавший раненый.

И тут авиетка эта вдруг решительно пошла вверх. И Махров даванул на спуск, как учили. Тут же загремели башенные пулеметы, почти без задержки затарахтели один за другим пехотные ДТ метнув в небо яркие красно-алые пунктиры – сначала далеко от самолетика, потом струи огня сместились, нащупывая цель – и старшина был готов поклясться – что нащупали гада за вымя!

Немец несуразно дернулся, сбился в плавном движении, как-то скомкано вертанулся в сторону, лег на крыло, ловко уворачиваясь от огня с земли, и от него каплей рванула к земле черная тень. Дегтярев жадно доедал патроны в диске и как раз успел. А вот старшина – не успел спрыгнуть в танк. Садануло так, что в смятой об край люка грудной клетке что-то ощутимо хрустнуло, рванув болью. И Махров понял, что оглох. Напрочь. Только шумело в голове – и больше никаких звуков не было. А по опыту он знал, что сейчас после взрыва по всему лесу должен идти такой перебивчивый стукоток – вырванная земля градом сыплется обратно, барабаня по листьям, по дороге, по мертвым и живым.