Награда за риск - [19]

Эмма вздохнула с облегчением. Хорошо, что она сообразила это, а то опять выставила бы себя дурой. Она вынула из кармана две мятные лепешки и постаралась уговорить лошадку пуститься в легкий галоп. Если он увидит, что я могу, то завтра предложит мне бойкого коня. Неужели он в самом деле считает меня прирожденной амазонкой?

— Черт возьми, я умираю от голода! Такой воздух и такая езда — я к этому совершенно не привыкла.

Под благожелательным взглядом дона Рафаэля, который поощрял ее есть столько, сколько ей хочется, Эмма уплетала маисовую лепешку. Они сидели на восточной террасе, с которой открывался вид на самый большой виноградник. Дон Рафаэль уже не объезжал ежеутренне своих владений, но уверял, что и взгляд издалека немало говорит ему об их состоянии. Вот почему он так любил сидеть на этой террасе.

— Так редко теперь видишь, чтобы женщина умела наслаждаться едой. Обычно мои гостьи едва к ней притрагиваются, будто боятся, что их могут здесь отравить.

Старик улыбнулся, очень довольный. Эмма, однако, была смущена. А что, если у него составится впечатление, что она обжора? Но поняв по его ласковому взгляду, что он говорил искренне, она взяла ломоть дыни. Что ж, если умение наслаждаться едой входит в число желательных качеств будущей невестки, она может стать победительницей конкурса. Эмма поглядела на Луиса, тот улыбнулся в ответ. Он явно в приподнятом настроении, так что можно чувствовать себя спокойной.

Когда она вернулась в комнату принять душ после скачек и полезла в сумочку за кремом, там обнаружился возвращенный паспорт. Да, Луис и этим как бы просит у нее прощения. Эмма решила и в отношении него вести себя соответственно. И нет лучшего способа угодить Луису, чем «блистать и пениться» в обществе его дедушки. Ясно, что дон Рафаэль привязан к земле, и она завела с ним беседу на сельскохозяйственные темы, которая продлилась бы до вечера, не появись Мария и не уведи старика отдохнуть. Неукоснительная испанская сиеста.

— Ты и впрямь хочешь изучить процесс производства хереса? Или просто стараешься сделать ему приятное? — справился Луис, не скрывая своего удивления, когда дон Рафаэль ушел. Нехорошо: у него сложилось впечатление, что она два часа лицедействовала.

— Я с удовольствием туда наведаюсь, когда будет удобно.

— Вот сейчас самое удобное время. Мы не будем беспокоить Карлоса. У меня есть побочная машинка для таких рейсов.

— Да. Только я забегу в туалет.

Сказав это, она глянула на Луиса с беспокойством. Может быть, у девиц из общества не принято называть вещи своими именами. Надо было, наверно, сказать «пойду попудрю нос» или как-нибудь в таком духе. Неужто им не противно прибегать к таким эвфемизмам? Тут она подумала о некоторых куда более грубых выражениях, которые слетали частенько с губ ее подруг. Интересно, Луис не упал бы в обморок, если бы их услышал?

— Встречаемся у главного входа! — перечеркнул ее мысли Луис.

Еще поднимаясь по ступеням, Эмма уже увидела эту самую побочную машинку — голубой с красным «порше». Она едва не расхохоталась. Луис показался ей смущенным, и ей от этого стало еще веселее.

— Не догадываешься, что у меня на уме? — спросила она. Луис пожал плечами. Они были еще на пути к Хересу-де-ла-Фронтера, когда она решила объяснить: — Видишь ли, когда человек говорит «машинка», то он обычно имеет в виду то, что стыдно назвать автомобилем. А ты бедным людям втыкаешь шип в задницу, говоря так про свой «порше».

Луис вежливо улыбнулся, и она решила сменить тему разговора. Он, несомненно, обладал чувством юмора и не раз выказывал его, но создавалось впечатление, что но просто не знает, какими категориями мыслят другие люди.

— А ты любил Аманду? — вдруг спросила Эмма. Вопрос этот вращался в ее мозгу со вчерашнего дня — и вот она решилась его задать. Луис глянул на нее с укоризной и сделал вид, что внимательно следит за дорожными знаками. Она, впрочем, успела заметить, с какой силой он сжал рулевое колесо. — Ну так ответь: любил?

— Ты мне напоминаешь щенка, который у меня был в детстве. Если ему удавалось проникнуть в какую-нибудь из нижних комнат и украсть подушку, он не унимался, пока не вытряхивал из нее все до последнего перышка.

— А как его звали?

Луис расхохотался.

— Со всеми ты такая или именно меня тебе нравится провоцировать?

— А ты мне не ответил.

— Пикаро его звали. Сущая был бестия. Никто с ним не мог справиться.

— Это второй вопрос. А предыдущий?

— Аманда безупречная красавица. Она во всем соответствовала идеалу, который я себе живописал. Все как будто бы шло к идиллии. Мы даже обдумали имена наших будущих крошек. Ну, что тебе еще сказать?

Они надолго умолкли. Эмма чувствовала, что ему больно. А может быть, и хорошо, что так вышло? Однако такого вопроса она ему не посмела задать.

— А ты, guapa, на один мой вопрос захотела бы ответить? —

Эмма встрепенулась. В это время она была погружена в раздумья о том, как оценивает случившееся Аманда.

— Ты все же на мой вопрос не ответил, — продолжала она теребить все ту же струну. — Он ведь был о любви.

— О любви… — Луис постучал по рулевому колесу тыльной стороной руки. — Может ли честный и правдивый человек положа руку на сердце поклясться, что у него есть любовь? Как можно это знать?