Наглый - [9]

— Всем привет! Юлия Сергеевна. — Слегка кивает мне и берет ручку чемодана из моих рук. — Я помогу.

Я не спорю с ним — это глупо. Тут нет абсолютно ничего запретного — просто помощь своему учителю.

— 11 «Б» по одному проходите внутрь, не толпитесь и не толкаетесь. А после досмотра не разбегайтесь, чтобы я не искала вас по всему зданию. Все понятно?

— I understand, Юлия Сергеевна. — Говорит, вытянувшись по струнке, Смирнов и отдает мне честь рукой, как боевому командиру, отчего все начинают смеяться.

— Андрей, я в тебе и не сомневалась. — Провожу по плечу парня рукой и коротко улыбаюсь. — Ну что, готовы? — Дружное нестройное «да» в ответ.

Мы проходим досмотр и сдаем багаж удивительно быстро и без происшествий. Посадка на рейс тоже проходит гладко. Мне достается место у окна почти в самом начале самолета. Рядом со мной только одно кресло, тогда как через проход четыре. Я кладу сумку и смотрю, как рассаживаются дети. На соседнее со мной кресло садится Федотов, но тут же рядом останавливается Гордеев со словами:

— Я тут сяду.

— Чего? Это мое место! — Возмущается Женя и даже выпячивает вперед свою щуплую грудь. Максим, впрочем, не обращает на это внимание, выхватывает у него посадочный талон и впихивает в руку свой.

— А теперь мое.

— Максим, в чем дело?

— Все хорошо, Юлия Сергеевна. — А потом наклоняется и что-то шепчет на ухо Федотову, после чего тот оборачивается назад, коротко кивает и покорно освобождает ему свое место.

— Что происходит?

— Я теперь сижу с вами. Женя не против. — Федотов согласно кивает и спешно идет в конец салона.

Гордеев занимает соседнее кресло и с победной улыбкой смотрит на меня. А я снова думаю, что уволиться из школы просто отличная идея.

Глава 7

POV Максим

Два часа в небе рядом с ней.

Плечом к плечу.

Практически наедине.

Да это же просто охренеть можно!

Ее близость и ощущение теплого тонкого тела совсем близко будоражит сознание похлеще синего мета[1]. Чуть горьковатый запах духов щекочет ноздри. Ей идет этот аромат — он не ванильный, не приторный и сладкий, а какой-то… ее, сводящий с ума. Не могу им надышаться, так и хочется уткнуться в шею и дышать, дышать… А еще целовать. И пока она смотрит в окно самолета, я пользуюсь моментом и смотрю на нее. Утреннее солнце окрашивает нежный профиль в розовые тона, рыжие пряди заставляет гореть огнем и мне хочется их коснуться, чтобы проверить не останется ли ожогов на пальцах.

Я смотрю на нее и думаю: наверное, это даже нормально — сходить с ума по красивой учительнице. И говорят даже, что это быстро проходит. Вот только я нутром чувствую, что не пройдет. Я пропадаю, вязну в мыслях о ней.

То, что я пропал, понял сразу, как только увидел ее. Она стояла там, у учительского стола, как воплощение всех моих тайных желаний. Вся такая строгая и вместе с тем сексуальная, горячая. она совсем не такая, как все остальные. Все остальные на ее фоне глупые и какие-то картонные со своими одинаковыми желаниями и мечтами о новых кроссах от Balenciaga, новом iPhone и крутых фоточках в инстаграм. А она… она другая. Вроде бы правильная, но в строгих глазах иногда проскакивают искры, а на болотно-зеленом дне пляшут свой адский танец черти, сводя меня с ума еще больше. Хотя куда уж больше? Я и так дошел почти до грани.

С того самого первого дня, я узнал о ней почти все, что можно было из открытых источников: не замужем, живет одна, училась в этой же школе, строгая, но справедливая и иногда может посмеяться вместе с классом на уроке, оочень много туфель (это девчонки сказали), любит шоколад. Поэтому я стал иногда ей его оставлять на столе. Не часто, чтобы она ничего не заподозрила и не в те дни, когда у нас уроки, чаще, когда занималась малышня — вроде, как дети любят делать подарки любимым учителям. Узнал, где она живет. Район, обычный, но мне спокойнее, когда темными вечерами тайно провожаю ее каждый день после школы, иду всегда поодаль и так, чтобы она не видела. Так я точно знаю, что с ней все в порядке, и никто ее не тронет, не причинит вреда.

— Максим, а ты не задумывался о том, что у других людей тоже есть свои желания? Что не все в этом мире должно быть так, как хочешь этого ты? — Она не выдерживает и, в конце концов, оборачивается ко мне. Всего-то пятнадцать минут прошло.

— А зачем?

— …

Только замешательство в зеленых глазах. Мне нравится, когда она теряется. В эти моменты отражается настоящая она. Я так живо представляю ее реакцию на мои сообщения ей в вк. Естественно, я не рассчитывал, что она вдруг куда-то со мной пойдет или станет отвечать, но вот немного подразнить, напомнить о себе.

— Юлия… — Намеренно медленно тяну ее имя, смакую само звучание на губах, перекатывая каждый звук на языке, с удовольствием замечая, как у нее в глазах замешательство сменяется возмущением, и темная зелень разбавляется золотыми огоньками. А вот и те самые черти пожаловали. — Сергеевна, я считаю, что если могу сделать так, что мне от этого будет хорошо, то просто делаю это. — Хотя и не всегда.

— Даже если кому-то от этого может быть плохо? — Идеальная темная бровь изгибается.

— А кому-то разве плохо? Мне — замечательно. У Федотова разве что искры из глаз от счастья не сыпятся, потому что с Иркой рядом сидит. Остаетесь вы. Вам не нравится сидеть рядом со мной?