Наглое игнорирование - [187]

— Нельзя, — огорченно щелкнул языком Скромник.

— Мы продолжаем прикидываться дохлым опоссумом, — понятливо кивнул Шаттерхенд.

Колонна прошла, пыль медленно опускалась на дорогу.

— Скромник, собери за танком своих людей. В машинах остаются водители. Пора рассказать про смысл затеи.

Теперь подчиненные смотрели чуточку иначе – Гаманн добился своего, ему теперь верили. Командир показал, что понимает ситуацию. Отлично, продолжим наши игры.

— Итак, дело сделано в первой стадии. Мы успели выбраться из города до того, как туда ворвутся русские. Теперь мы у них в тылу. Ближнем, конечно, но – тылу. Вероятно, вы хотите спросить – почему мы пошли на север, а не на юго-запад? Отвечаю – так вот мы не идем в толпе дураков, которые прутся в плен. Ничего кроме этого в густой толпе, в которой едут всякие высокопоставленные болваны, быть не может. И будьте уверены – русские постараются, чтобы от них убежало поменьше народа. Когда мы уже покидали рабочее место – стало известно, что мы должны следовать безоружными, так как капитуляция. Как вам такое?

Подчиненные зло заворчали, ощерились.

— Да, мне тоже это предложение, в результате которого любой чешский хам может меня ограбить и убить, не нравится категорически. Потому мы с вами пока побудем здесь. Копаться в мертвяках и разбросанном барахле, при том, что в столице протектората – боатейшие склады, будет только какой-нибудь глупый мародер. С такими мы справимся.

— А потом, чифтен? — не удержался обычно дисциплинированный Шаттерхенд.

— Как думаешь, дружище, будет ли серьезное сопротивление тех, кто остался в Праге? Там ведь остались идиоты, вроде того пимпфа в лейтенантских погонах?

— Их раздавят как клопов. За сутки самое большее, — уверенно сказал наводчик и несколько парней согласно кивнули головами.

— Верно. А теперь скажи-ка мне – что будет после того, как эти русские и американцы поймут, что победили? Победили в такой войне, которая шла несколько лет?

Мрачноватые улыбки появились на губах практически всех присутствовавших.

— Они как следует отметят победу, — сказал совершенно очевидное американец.

— Я тоже так считаю. Они уничтожат тех, кого легко будет разгромить, заблокируют тех, с кем придется потом повозиться, прищемят тех, кто ведет себя активно и продирается на запад и юг. А мы подождем здесь сутки-двое. И когда они начнут веселиться – спокойно уйдем. Хлопнув на прощание дверью. Твои русские подчиненные за это время проведут разведку местности. Для этого нужна русская униформа. Когда мы будем знать – что вокруг – мы надерем хвост вот таким наглым тыловикам, которые имеют много грузовиков и мало осторожности. Бросим танки и на русских грузовиках рванем в наши, немецкие Судеты где живут наши люди, а не сраные чехи – тут враждебной территории куда меньше до Судет, чем на запад или юг. По своим грузовикам не будут стрелять ни русские, ни американцы. С погоней тоже вряд ли успеют – посчитают, что нас, нападавших, убили – в горящие танки никто не полезет. А пропажа пары грузовиков – пустяк. Там мы проскочим на американскую зону оккупации. Как считаешь, они скоро там наведут жесткий порядок? — повернулся Гаманн к наводчику.

— Неделю они будут праздновать, вторую неделю – лечиться. Если не привлекать к себе внимания – пара недель у нас будет. Да и потом бардака у них будет много, это не русские с их СМЕРШем. Торопиться им некуда, они сюда пришли надолго.

— Вот и отлично. Скромник, у тебя русской формы нет в запасе?

— Нет. Но есть форма с трех чешских полицейских. И гражданская одежда на всех, включая вас троих. Повязки сейчас нарисуем, как у тех тварей в городе. Приказ понятен, сработаем.

Русские переглянулись, утверждающе кивнули. Видно было, что они обрадовались открывшимся перспективам.

Отозвал в сторону своих сослуживцев, распорядился:

— Выставить наблюдение, часовых и выспаться всем. Через четыре часа – обед. Если будет что-то важное – будите. Я пока отдохну, — заявил Гаманн. Убедился, что приказ понят правильно, и лег спать, потому как: "Кто не отдыхает – долго не протянет!".

Отлично отдохнул, потом сквозь сон услышал негромкий разговор неподалеку, узнал голоса Шаттерхенда и Скромника.

— Лучше не спеши, спросонья Старик сердит. Сказано – через четыре часа, а еще восемь минут осталось, — уверенно сказал одноногий.

— Жрать уже хочется демонически. Но раз так считаешь… Ты его знаешь лучше, в одной консервной банке сидели… Не кажется тебе, что он намудрил излишне? Пока все отлично, но как-то странно. Сидим прямо под носом у русских… — глуховато ворчал Скромник.

— Простой подсчет показывает, что на юге – в Австрии – уже обеспечен порядок в их тылу – две недели как бои закончены. На восток от Праги в громадном котле оказались остатки группы армий «Центр» – без командования, топлива и задачи понятной. Русские вышли в тыл…

— Перерезали коммуникации, прервали снабжение, — бормотнул про себя Скромник.

— Точно! На запад – прущие толпы сдаваться в плен американцам. По Чехии им идти больше 120 км. Под авиацией. И с танками русских на плечах. Зато на северо-северо-запад – вдвое ближе расстояние, а как раз Судеты там еще ближе и потому совсем чуточку проскочить. Так что я с решением Старика полностью согласен. Если и есть шансы – то они тут. Подвиги закончились, Скромник. Никто больше не будет о нас складывать песни и снимать фильмы, — загрустил одноногий наводчик.