Наедине с совестью - [5]

Степан тревожно открывал глаза, покрываясь холодным потом. Беспокойно поднимал голову, озирался. Затем сбрасывал с себя одеяло и, нервно поглаживая мокрый лоб, прижимался спиной к стене и болезненно прислушивался к дыханию жены. Иногда он срывался с койки, уходил на кухню и начинал торопливо курить. Степан досадовал на себя, что когда-то связался с Гришкой. Но больше всего его мучила совесть за судьбу Михаила.

Первое время Стефа, слушая бред и выкрики мужа, молчала. "Может, пройдет", - думала она. Но Степан ночами не спал, часами просиживал в темноте, низко опустив голову. Стефа не могла уже больше терпеть и скрывать своей тревоги. Однажды, накинув на плечи халат, она осторожно вышла на кухню, присела рядом с мужем и озабоченно спросила:

- Что с тобой, Степа?

- Ничего особенного, - не сразу и как-то мягко ответил он, стараясь успокоить жену. - Не спится что-то. Пройдет!..

- Не обманывай меня, Степа. Ты уже какую ночь в бред впадаешь и кричишь. Так и детей перепугать можно. Нынче опять с Гришкой Федько спорил. Плохо это. Здоровому человеку мертвецы не снятся каждую ночь. Сходи к врачу, Степа, посоветуйся с ним.

- Я вполне здоров, чего ты беспокоишься?

- Неправда! Раньше ты не бредил, спал спокойно. Нервы шалят у тебя. Вот вчера во сне ты с Мишей Молчковым разговаривал, прощения просил у него. А говоришь "здоровый". Сходи в медпункт, а то сама отведу. Боюсь я чего-то.

- Ладно, схожу. Иди, спи.

Хотя Степан и пообещал жене пойти на прием к врачу, но не сдержал своего слова. Зачем? Он знал, что с нервами у него не в порядке, но чем ему поможет врач? Сейчас бы уехать в село, отдохнуть недельку-две, позагорать на берегу Донца, порыбачить. Словом, переменить обстановку. Это было бы куда лучше всяких рецептов и глотания таблеток. Но как это сделать? Купить билет на поезд и уехать? Так нельзя. На это нужно разрешение начальника шахты. А тот не сможет сейчас дать ему отпуск: бригада снизила темпы работы. С тех пор, как Ковальчука освободили от обязанностей бригадира, а Миша Молчков выбыл из ее рядов, она сразу же оказалась позади других. В прошлом месяце переходящее знамя потеряли, планы систематически не выполняются. Бригаде явно не хватает вожака. А впрочем, почему бы не попытать счастья? Ведь он теперь рядовой член бригады. Нужно только написать заявление и хорошо попросить начальника шахты.

С утра Степан работал в забое. В четыре часа дня бригада сменилась и поднялась на-гора. Дневная норма кое-как была выполнена. Степан быстро помылся в душевой, аккуратно оделся и направился к начальнику. Тот уже собирался уходить, но, увидев в дверях шахтера, остановился.

- Что скажешь, Степан Романович? - весело спросил он Ковальчука, пожимая ему руку. - Похудел ты, брат. Уж не болен ли?

- Болен, товарищ начальник, - признался Степан. - Нервы здорово шалить начали, чувствую какое-то недомогание. Водку давно забросил, забыл, чем она и пахнет, а здоровье все же не улучшается. Сплю плохо. Во сне кричу, разговариваю. Жена сильно беспокоится: детей перепугать могу. Словом, дела не важные.

- Это плохо, - покачал головой начальник. - Видать, лечиться нужно. А вот то, что ты трезвенником стал, - это хорошо, давно бы поступить так стоило. Я до сих пор жалею Мишу Молчкова. Какой парень, какой шахтер! И все-таки искалечил себе жизнь. А что его привело к этому? Водка! Не пей он ее - не было бы и беды. Так ведь?

- Так, товарищ начальник.

- Ну, а теперь говори, с чем пришел?

Ковальчук подал заявление.

- Все ясно, Степан Романович, - проговорил начальник шахты, читая кривые строчки заявления. - Рад бы тебе помочь, но сейчас не могу. Ты знаешь, какие дела у вас в бригаде?

- Знаю! Вся душа изболела. Ребята ослабили дисциплину. Шапочка хороший шахтер, но нет у него бригадирского опыта. Будем ему помогать. Парень он очень честный, трудолюбивый, руководить, конечно, научится, но не сразу.

- Все это верно, - согласился начальник, надевая серую кепку. Бригадирами сразу люди не родятся. Семен Шапочка, безусловно, когда-то будет отличным бригадиром, но нам сегодня требуется такой бригадир, ты понимаешь меня. Стране нужен уголь. И мы должны его дать. Пусть Шапочка еще год-два поработает звеньевым, он молод. Одним словом, я вот к чему речь клоню... За прошлый трагический случай мы тебя наказали, сняли с бригадиров. Не приятно нам было, сам понимаешь: безответственность, пьянка, убийство. Много разных разговоров было. Все это в прошлом. За десять месяцев ты заметно исправился, факт!.. Это нас радует. И мы вместе с секретарем парткома и председателем профкома решили восстановить тебя в бывшей должности. Принимай, Степан Романович, бригаду и исправляй дело. Месяца через два дадим тебе не только отпуск, но и путевку в санаторий. Договорились?

Степан опустил голову.

- Я не возражаю, товарищ начальник, - сказал он, беря обратно заявление. - Но как посмотрит на это Шапочка? Ему обидно будет...

- Не будет! - заверил его начальник. - Шапочка уже дважды приходил ко мне с просьбой вернуть тебя в бригадиры. Завтра я собирался вызвать вас обоих по этому вопросу. Бригаду нужно поднять и восстановить ей былую славу. Конечно, придется крепко помозолить руки. Думаю, скоро снова будем вам аплодировать. Так и передай горнякам. На место Молчкова сам подбери хорошего паренька. Вот и все у меня. Завтра с утра принимай бригаду и спускайся в забой. Я как-нибудь побываю у вас.