Наедине с совестью - [2]
Официантка, услышав шум, выглянула из дверей буфета и снова скрылась. Михаил склонился над Гришкой, взял его за руку. Она была вялой. Пульс замер. Лицо осунулось, покрылось безжизненной белизной. Незнакомый холодок прошел по телу Михаила. Взглянув еще раз на Гришку, он низко опустил голову и, обращаясь к Ковальчуку, сказал:
- Все! Убил ты его, Степан!
Жидкая синева вечера медленно заволакивала шахтерский поселок. Возле буфета не было ни одного человека. Дневные смены горняков отдыхали в своих домиках, а ночные давно уже работали в лавах. Степан стоял у тополя, словно перед казнью, ослабевший, подавленный. Неожиданное горе как-то сразу согнуло и состарило его. Нос и щеки Степана казались теперь еще гуще обсыпанными темными крапинками веснушек. Хмель и обида исчезли, и он постепенно начинал сознавать, какая непоправимая беда постигла его.
Четыре часа тому назад он вместе с Мишей Молчковым вышел из шахты, возбужденный и сияющий. Хорошо было тогда! Они побили старый рекорд по добыче угля. Пионеры и горняки восторженно встречали их букетами живых цветов. Товарищи обнимали Степана и Михаила. И вот - преступление! Как могло это случиться? Какими глазами посмотрит он теперь на детей, жену, на родителей! Нет, это невыносимо!
Степан закрыл лицо ладонями и зарыдал.
Михаил впервые видел своего друга в таком состоянии. Сердце сжималось от боли. Как не похож был этот Степан Ковальчук на того жизнерадостного, всеми уважаемого шахтера, слава о котором далеко вышла за пределы Донбасса. О нем писали статьи в газетах, печатали портреты, на него равнялись горняки Сибири, к нему приезжали учиться из отдаленных областей страны.
Три года тому назад он приютил у себя молодого деревенского паренька - Мишу Молчкова, согрел его отцовским вниманием, дал себе слово сделать из него опытного шахтера. На второй же день Ковальчук устроил Молчкова в свою бригаду и в течение семи месяцев настойчиво обучал паренька нелегкому мастерству забойщика.
Михаил радовался: в Степане Ковальчуке он приобрел искреннего друга, наставника. Всей душой полюбил он Степана, брал с него пример в труде и в поведении, гордился им.
Степан же не упрекал парня, когда тот по неумению допускал оплошности в лаве, а, наоборот, становился внимательнее к нему, подробно разбирал ошибки, советовал, помогал. Обычно после рабочей смены, уходя домой, Ковальчук брал под руку Михаила и говорил утешительно:
- Люблю я тебя, Мишка! Хороший ты парень, и шахтер из тебя будет хороший. Только не опускай в неудачах крылья. Молодому орлу нельзя жить без них. А ты - орел. Ну-ка, подними голову.
Михаил оживал от этих слов. Ему становилось легче дышать, смотреть в глаза товарищам.
И вот - трагедия! Но не у него, а у Степана. Случилась непоправимая беда. Невыносимо жалко друга. Нужно что-то такое сказать ему, чтобы он пришел в себя, встряхнулся и ожил, как оживал когда-то он, Михаил, от его добрых советов и слов. Но что же сказать? Как облегчить его страдания?
Эти мысли захватили Михаила. Он смотрел куда-то в сторону поселка и напряжено думал. Наконец, положил руку на плечи Ковальчука, сказал твердо:
- Идем! Отвечать за все буду я!
Степан вздрогнул. Он понял, на что решился его юный друг, и ему стало еще тяжелее. Что значит: "Отвечать за все буду я"? Во имя чего он хочет отвести беду от него и подставить ей свои молодые плечи? Да и будет ли это справедливо?
- Не-ет, Миша! - растягивая слова, проговорил Степан. - Я не пойду на это. Нельзя так. Преступление совершил я, так чего же ты будешь за меня страдать? Зачем?
- Идем, говорю! - сердито повторил Михаил. - Раз я беру все на себя значит, так надо. И не качай головой! Пойми, Степан, я один, а у тебя еще пять ртов. На кого ты их оставишь? А потом - кто может доказать, что ты, а не я убил Федько?
- Нет, Ми-ша, нет! - шептал Степан бескровными губами. - Не могу я согласиться. Тяжело мне будет. Я буду на воле, а ты - в тюрьме. Нет, убийца я, а не ты!
- И ты не убийца! - крикнул Михаил. - Федько сам себя убил. Это же он распустил грязные слухи о бесчестии твоей жены. Но я ведь знаю Стефу, уважаю ее. Она была верной тебе, когда ты служил в армии. За свою ложь Федько и поплатился. Идем!
И они направились в поселковое отделение милиции.
*
Примерно через месяц во Дворце шахтеров состоялся суд. Пришли близкие и знакомые Михаила. Их интересовал один вопрос: насколько суровым будет приговор? Горняки хорошо знали Молчкова, высоко ценили его честное отношение к работе, мастерство забойщика, уважали в нем большую физическую силу. Такой парень! Как он только мог связаться с непробудным пьяницей и дебоширом?
Молчков сидел на скамье подсудимых. За дни предварительного следствия он сильно похудел, но прежним оставалось тепло его глаз, не погас на щеках румянец, а мелкие кольца черных кудрей так же, как и месяц назад, украшали его гордую голову. От защиты Михаил отказался, всю вину принял на себя и не просил снисхождения.
Степан выступал на суде в качестве свидетеля. Он почти слово в слово повторил показания друга, но когда судья задал вопрос Ковальчуку, почему он не удержал товарища от преступления, Степан рестерялся, низко опустил голову.
Более полувека самоотверженно, с достоинством и честью выполняют свой ответственный и почетный долг перед советским народом верные стражи государственной безопасности — доблестные чекисты.В жестокой борьбе с открытыми и тайными врагами нашего государства — шпионами, диверсантами и другими агентами империалистических разведок — чекисты всегда проявляли беспредельную преданность Коммунистической партии, Советской Родине, отличались беспримерной отвагой и мужеством. За это они снискали почет и уважение советского народа.Одну из славных страниц в историю ВЧК-КГБ вписали львовские чекисты.
Историю сакральных орденов — тамплиеров, асассинов, розекрейцеров — написать невозможно. И дело не только в скудости источников, дело в непонятности и загадочности подобного рода ассоциаций. Религиозные, политические, нравственные принципы таковых орденов — тайна за семью печатями, цели их решительно непонятны. Поэтому книги на эту тему целиком зависят от исторического горизонта, изобретательности, остроумия того или иного автора. Работа Луи Шарпантье производит выгодное впечатление. Автора характеризуют оригинальные выводы, смелые гипотезы, мастерство в создании реальности — легенды.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.