Надлом - [29]

нашего дома, когда я была помладше. Одноглазая, полу-ухая, с какой-то кожной болезнью. Словом,

прокаженная кошка. Она была без одной ноги, прямо как пират, поэтому стала Скалливэг6. Маме

нравилось это прозвище, я же довольствовалась «Глупой Кошкой». Я кормила её, и она стала моей

царапучей, шипящей тенью. Она следовала за мной, даже когда я стала убийцей. Как и я, она была не

из тех, кто любит обнимания. И вот однажды она поцеловалась с машиной.

Я нашла её замёрзшей на дороге.

Я плакала. Сейчас я не могу сказать, почему. Такое случалось со мной до того, как мама…

умерла.

Она утешала меня, обнимая, и я вдыхала запах её клубнично-лавандового шампуня. Я

грустила по кошке, и мама грустила вместе со мной, но я знала, что она была рада. Не из-за того, что

Скалли мертва, а потому что мне это было небезразлично. Мама решила устроить похороны, чтобы

почтить Скалли. Я отказалась — я знала лучше, чем кто-либо, что от той злобной старой кошки уже

ничего не осталось. Её тело было всего лишь пустой раковиной.

— Нужно устроить похороны, — выпаливаю я.

5 Фраза из фильма «Затерянные в космосе»

6 По аналогии с Catwag

40

Все поворачиваются ко мне, и отвращение на их лицах сменяется намного более

приемлемыми чувствами: облегчением и трепетом от моей гениальности. Ну ладно, возможно, это

мои чувства, а не их, но, как минимум, отвращение ушло. Что касается Джо… ещё этим утром она

мне сказала, что ненавидит животных. Какая лицемерка. Я ничего не могу с собой поделать, поэтому

говорю ей это, когда через полчаса мы стоим перед золотой обувной коробкой, подготовленной для

глупого и торжественного события — похорон рыбки. Краска, нанесённая спреем, всё ещё сохнет.

— Лицемерка, — шепчу я только для её ушей. Она бесстрастно смотрит на меня. — Ты

ненавидишь домашних животных.

Джо морщит лоб.

— Ну, я успокаивала не рыбку, не так ли?

Вот и разгадка. Иногда её тяжело ненавидеть.

Похороны съедают время, которое я бы лучше потратила на добычу информации, а позже мы

должны направиться прямо в спортзал, где проводятся игры. Я не знаю, что повлечёт за собой эта

игра, но это на самом деле не важно. Я буду играть в свою собственную.

Зная Хая, я не ожидаю Скраббл, но по описанию их игра звучит, как попытка самоубийства.

— Мы называем её Паранойя, — говорит Джо, улыбаясь во все зубы, — потому что в ней все

ловят друг друга.

Здорово.

Правила игры просты — мы находимся на поле группами от трёх до пяти человек. В командах

из пяти человек один из участников — «Маяк», который должен притворяться слабым и медленным,

как человек, чтобы всё было справедливо. Разница между этой игрой и реальной жизнью в том, что

даже остальные команды, защищающие Маяки, пытаются вас убить. Команда получает по одному

очку с каждого убитого, а если ваш Маяк «умирает», то с ним вместе «умирает» и вся команда.

Никто не хочет быть увечным Маяком, поэтому преподаватель, женщина лет тридцати — с

таким огроменным животом, что, наверное, вынашивает целый выводок, — идёт вперевалку по

спортзалу, назначая на роли Маяков. Все стараются не встречаться с ней взглядом. Никто не

удивлён, когда выбирают Джо, и никто не реагирует на её длинную, замысловатую тираду

ругательств и жалоб на то, что её всегда выбирают Маяком. Преподаватель, кажется, не уверена, что

со мной делать, поэтому игнорирует меня. Она, видно, решила, что я не буду играть. Тем не менее, я

буду. У меня нет времени на то, чтобы сидеть где-то поблизости и ждать, пока кто-нибудь выйдет из

игры. Кроме того, в игровой неразберихе я, несомненно, найду способ, как отделаться от Джо.

Хай сидит, откинувшись назад и облокотившись одной рукой о трибуну, чтобы видеть, какой

план стратегии рисует Джо, которая находится на ряд ниже. Его волосы откинуты назад, но они

недостаточно длинные, поэтому некоторые пряди падают на лицо. Ури сидит рядом с Хаем,

наблюдая за этими двумя, в то время как я, заняв ряд выше, наблюдаю за всеми сразу. Зеведею

завербовали в нашу команду во время обеда, но она до сих пор не появилась, поэтому только четверо

из нас растянулось на трибунах, близясь к оптимистичной пятёрке. Зеведея из тех девушек, которых

представительницы того же пола даже не хотят видеть в поле зрения. Джо определённо желает того

же, правда, Джо ненавидит всех.

Симпатичная брюнетка откидывает назад волосы и прислоняет свою хорошенькую задницу на

трибуну позади Хая. На ней тренировочный костюм. Розовый, конечно же. В спортзале шумно, и

парень сосредоточен на плане Джо, поэтому не замечает её, пока она не начинает говорить.

— Привет, Хай. Тебя не было сегодня утром в спортзале, я скучала.

Он вздрагивает, оборачивается и откидывается назад на оба локтя. Его выцветшая серая

футболка натягивается, облегая тело.

— О, привет, Рэйчел, — улыбается он. — Да, поздно встал этим утром.

— Ой, правда? — мурлычет она.

Клянусь, она мурлычет. Я упоминала, что ненавижу кошек?

— Поздно лёг спать?

Взгляд Хая быстро скользит по Джо и ловит её за наблюдением за ним. Хай поворачивается к