Пот струился по лицу, руки задрожали, стоило мне на сантиметр приподняться от пола. Выдохнув, я сомкнула челюсти и сосредоточила внимание на цементном полу.
Серый.
Этот цвет здесь повсюду. Пол, потолок, стены. Роба, которая снова оказалась на мне. Даже одеяло и подушка.
Серые.
Думаю, раньше подушка была белой, но за время использования обесцветилась.
Забавно. Девушку, которая ходила на мероприятия и гламурные приемы, волновали грязь, микробы и старые вещи. Та девушка была выше всего этого, ее жизнь просто не зависела от таких мелочей. До тюрьмы я была другой и теперь не могла понять – изменилась я в лучшую сторону или нет. Очередная загадка.
Серый.
Сочетание двух цветов, которые и цветом даже не считаются, – идеально для моего нынешнего состояния. Застывшая между тьмой и светом, жизнью и смертью. Я находилась в пустоте.
В ожидании.
– Сто.
Я отжалась последний раз и перекатилась на спину. Взгляд скользнул по крошечной камере без окон. Мой новый дом в глубинных недрах замка Киллиана. Запахи грязи, разложения и зерна все еще витали здесь. Выглядело все так, будто помещение для хранения продуктов быстро переоборудовали в камеру, словно оно не было подготовлено для заключенного. В крохотной комнатушке десять на десять находились лишь раскладушка, туалет и раковина, которую неаккуратно привинтили к стене.
Тоже серые.
Я гадала, не являлся ли этот цвет отдельным видом пытки, превращавшим дни в годы и убивающим своей тупостью и скукой. Дни в Доме Смерти, конечно, были адом, но там я по крайней мере была хоть чем-то занята. Здесь же минуты казались часами. Время я заполняла тренировками, стараясь вернуть себе мышечную массу, которую потеряла в Халалхазе. Но удары в воздух и отжимания занимали лишь несколько часов.
По моим подсчетам я пробыла здесь две недели – у меня была возможность считать дни, подсчитывая подносы с едой, которые приносили в мою камеру. С той самой ночи.
С того самого момента, когда видела его.
В груди потяжелело, и я с раздражением плюхнулась на койку. Острые, словно бритва, эмоции поднялись внутри. Боль. Гнев. Смущение. Как я могла довериться ему? Я не могла поверить, что повелась на его полукровную фейрискую жопу и решила, что ему есть дело до меня. Что между нами есть что-то особенное, внутреннее, глубокое, скользящее и обволакивающее, проникающее в самую душу.
Даже сейчас, клянусь, я чувствовала его кружащим по краям моего бессознательного состояния. В момент между сном и пробуждением я могла слышать свое имя, ощущать его присутствие, обвивающееся вокруг меня ядовитой змеей. Затем все исчезало.
– К черту его, – пробормотала я и притянула ноги к груди, ногти впились в ладони.
Половину своей ярости я обрушила на себя саму. Я представляла, как он пытается дотянуться до меня сквозь пространство и время, что вопреки всякой логике он был здесь, старался утешить меня.
Насколько же это убого?
Этот мужчина предал меня, ранив так глубоко, что тяжело было дышать, а я все еще воображаю, что ощущаю здесь его, как какого-то гребаного призрака. Как миф, каким он был. Уорик Фаркас. Волк. Легенда. Абсолютно гребаный предатель.
Тренировки позволяли мне забыть свою слабость. Я старалась воздвигнуть стену вокруг себя, борясь со своей расстроенной психикой, которая взывала к нему, а не к Кейдену.
Кейден.
Втянув воздух, я уронила голову на колени. Образ моего лучшего друга проделал очередную дыру в моем сердце. Я была так близко. К дому. К нему.
Щелчок.
Словно плач новорожденного, замки металлической двери пронзительно заскрежетали. Медленно я подняла голову. Я перестала реагировать на охранников, входивших и уходивших без единого слова. Изо дня в день они бросали поднос и забирали старый, оставляя мои вопросы без ответов.
Я встала, чтобы надеть рубашку, валяющуюся на кровати – на мне были только спортивный лифчик и свободные штаны. Я сосредоточилась на распахнувшейся двери: охранник вошел в комнату, ища меня взглядом. И хотя это было незначительно, но мой подтянутый живот и едва прикрытая грудь привлекли его взгляд, который он быстро отвел.
Безжалостная усмешка исказила мое лицо, я откинулась на спинку койки, скользнув взором по симпатичному охраннику-фейри, пока он осматривал камеру.
– Я прибралась в комнате, папочка. Могу теперь поиграть? – поддразнила я, опираясь на руки, голос наполнился скрытым смыслом.
Щеки охранника на бледном лице залились румянцем, зубы сжались. Казалось, ему лет восемнадцать, хотя внешность фейри достаточно обманчива. Ему вполне могла быть сотня лет, но этот охранник выглядел особенно молодо и наивно – начинал волноваться, когда я поддразнивала его. Я развлекалась как могла.
Выпрямившись и высоко подняв подбородок, охранник вышел из комнаты, освобождая дверной проем.
– Все чисто, сэр.
Раздались звуки ударяющихся о каменный пол ботинок. По шее пробежали мурашки, предвещающие тревогу. Фигура обошла охранника и вошла в мою камеру, заставив меня затаить дыхание.
