Надгробие Дэнни Фишеру - [45]
— Как это — «переговорил»? — переспросила она. — Расскажи толком, что произошло?
— А бог его знает, что произошло… — пробормотал я. — Я оставил их в тупике. Спит, по-моему, отдал концы. А может быть, и Сборщик. А может быть, и оба… — эта мысль почему-то опять развеселила меня, но я удержался и не начал смеяться. — Они пришли убить меня, а я их прикончил. Правда, смешно? Ай да Дэнни! Ай да чемпион!
Меня трясло, я сам не понимал, что говорю. Наконец поток слов иссяк, и я услышал, как Ронни терпеливо мне выговаривает:
— Дэнни, тебе нужно как можно быстрее спрятаться. Забиться в какую-нибудь щель и затихнуть, пока все не уляжется. Филдс перевернет весь Нью-Йорк, когда узнает, что ты натворил!
— Мне некуда спрятаться, некуда забиться… — грустно улыбнулся я ей. — Даже мой родной отец отказался от меня.
— Некуда идти? — задумчиво произнесла она.
— Совершенно некуда.
Приступ веселья исчерпал последние мои силы. Я снова стал медленно оседать на тротуар. Ронни подхватила меня под мышки и поволокла к машине. Открыв заднюю дверь, она впихнула меня на сиденье, сама села за руль. Я почувствовал, что куда-то не то плыву, не то лечу, и провалился в забытье.
Я проснулся от того, что кто-то сильно тряс меня. Крик чаек. Запах моря. С трудом выбрался из машины и попытался остановить головокружение. Мы стояли на улице, по правой стороне которой шли деревянные мостки с уходящими вниз, к пляжу, лестницами. Ронни вела меня к хижине, затерявшейся посреди утреннего сумрака. Вскоре я разобрал вывеску: «Закусочная Бена».
— Где это мы? — спросил я.
— На Кони-Айленде.
Мне снова стало плохо, и Ронни с трудом довела меня до закусочной. Мы обошли здание и приблизились к маленькому коттеджу.
— Бен! — постучала Ронни в дверь. — Проснись!
Зажегся свет. Кто-то проковылял к двери и хриплым со сна голосом спросил:
— Кто там?
— Бен, скорее открывай!
Дверь распахнулась, и я увидел коренастого мужчину с растрепанной бородой.
— Сара! — радостно улыбнулся он. — Я не ожидал, что ты вернешься так быстро! — Улыбка исчезла с его лица, когда он увидел меня. — А это кто?
— Потом все объясню. Пусти нас!
Мужчина молча шагнул в сторону. Ронни провела меня и посадила на низкий диван. Тут же все поплыло у меня перед глазами.
— Бен, горячей воды, быстро!
Мужчина как-то неловко повернулся, и, теряя сознание, я успел поразиться тому, что один рукав у него пуст, а из-под левой штанины торчит деревянный протез. Когда я вновь открыл глаза, то увидел, что Ронни и мужчина стояли, склонившись надо мной.
— Он ранен, Бен, — говорила Ронни, — он потерял много крови. Давай-ка сюда шприц и все, чем можно перевязать.
Было жарко и душно. Зачем только здесь так натоплено?! Бен, в белой рубашке рефери, поднял руку и начал счет. Когда он дошел до девяти, я рванулся и закричал:
— Все в порядке! Я готов к бою!
Комната-ринг закружилась. Ронни и однорукий рефери почему-то встали на головы. Откуда-то вынырнуло лицо Спита. Спит угрожающе кричал мне, но слов нельзя было разобрать, потому что зубов у него не было. Вдруг в углу комнаты, под дверью, вспыхнула яркая полоска света. Спит с ножом в руках подбирался ко мне.
— Отец, пусти меня! — крикнул я и нырнул в этот спасительный луч. Я свободно плыл в ярком, но не ослепляющем свете, словно рыба, я плескался в нем; но, когда я вынырнул из света, черный туман встретил меня.
Все дни моей жизни
Книга третья
Июльское солнце, кажется, поднимается прямо из воды, лаская лучами расшалившиеся волны. Золотистый прохладный песок под ногами свеж и чист.
Утренний пляж пуст. Толпа нахлынет сюда только через два часа. Я вдохнул свежего морского воздуха и побрел к воде. Лучшего времени для купания не придумаешь — весь Атлантический океан в моем распоряжении.
Сбросил полотенце и осмотрел себя. На руке и на боку остались едва заметные шрамы — память о Спите. Все остальные следы нашей схватки покрыл ровный загар.
Нырнул и поплыл к дальнему бакену, не обращая внимания на горько-соленую воду, попадавшую в рот. Доплыл, перевернулся на спину и позволил волнам нести меня к берегу. Здесь я был наедине с собой и со своими мыслями.
Трудно поверить, но прошло уже два месяца с той ночи, когда Сара привезла меня сюда. Нет, все, что произошло той ночью, — произошло не со мной. Это было с кем-то другим, живущим в моем теле и носящим мое имя. Теперь все позади. Сара смыла с меня ту ночь вместе с грязью и запекшейся кровью.
Дэнни Уайт. Так она назвала меня своему брату. Вспомнив об этом, я улыбнулся. Сначала я был слишком слаб, чтобы протестовать, но позже, просмотрев газеты и увидев свое имя под фоторепортажем с чемпионата по боксу, оценил ее предосторожность. Чем меньше ее брат или кто-нибудь другой будут знать обо мне — тем лучше. Мы с Ронни жадно листали газеты в поисках хоть каких-нибудь сообщений в уголовной хронике о Спите и Сборщике. Но там не было ни слова. Когда Бен вышел, я спросил ее:
— Думаешь, их еще не нашли?
— Не знаю, — она озабоченно покачала головой. — Сегодня вечером, пожалуй, я смогу сказать тебе…
— Ты поедешь к ним?
— Ехать надо обязательно. Если я не появлюсь, Макси поймет, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и явится сюда.
