Надежда-прим - [5]

Смешно сказать, чтобы хозяйка очень уж обрадовалась столь поздним гостям, но раз пришли, значит, случилось то, что не может ждать до утра. Тем более, что утром они мужем снова уезжают в Турцию за товаром, и доллары, занятые у друзей и в банке ещё с вечера упрятаны в потаёные места.

Конечно, кое-что найдут на таможне. Так положено. Бедные русские таможенники только тем и живут, что понемножку грабят бедных русских же челноков. Лучше бы грабили депутатов Верховного Совета! Но те за своё добро держатся крепко! И за своё и за чужое, «народное», как за свое! Недавно смотрела по телевизору: депутат Сумин, между прочим председатель её облсовета, так вцепился в казёный микрофон, что спикер Хасбулатов вынужден был лично его одёрнуть:

— Товарищ Сумин! Да оставьте вы микрофон в покое! Что вы в него так вцепились, как… во что-то! Ну что вы хотите такого сказать, чего мы ещё здесь не слышали? Да отключите ему, наконец, микрофон! Отключили? Прекрасно! Теперь пусть говорит!

Однако, какая хватка! Прямо ротвейлер, сука!

А эти, что за дверью, родственнички, тоже с нею в доле. Может решили добавить? Или, упаси Бог, отнять! За пять-то минут до отъезда! Но это же все равно, что спрыгнув с пятого этажа, вдруг передумать!

«Может притвориться спящей, — подумала хозяйка, — или как будто нас уже нет?» А что: позвонят-позвонят и смоются! Но вместо того, чтобы уйти в комнату, по привычке окликнула:

— Эй, кто там? Че надо?

— Да свои, Олька! Ты че, ослепла! Протри окуляр! Есть дело!

— А че так поздно? Я уже сплю!

А с кем? — пошутили за дверью. — Ну ладно, открой! А то уйдём, хуже будет!

— Дураки! — забеспокоилась Ольга. — Че орете! Соседей разбудите! Я счас!

И слегка пнув ротвейлера ногой в бок, скомандовала:

— Рекс, на место! Отбой воздушной тревоги!

Потом, уже в спальне, накинула на плечи импортный велюровый халат и наклонившись к мужу, нежно прикусила ему мочку уха:

— Подъем! Да вставай же! — горячо зашептала она.

— Отстань! — спросонья отмахнулся супруг. — Чё там? Менты, что ли?

— Да родственнички! Приперлись, как татары! Может, за своими деньгами! Так ты, слышь, не отдавай! Скажи, что уже всё далеко упаковано! Всё — в деле!

Через минуту хозяева уже встречали незваных гостей: двоюродного брата с женой и общего друга всех Астаховых Ивана. Как всегда в таких случаях неизвестно каким чертом на столе тут же возникла бутылка «Московской», а хозяйка, не долго думая, притащила с кухни всё, что приготовила на утро: две жестяные банки «Завтрак туриста», тарелку с квашеными огурцами, полбуханки черного хлеба и с десяток сваренных вкрутую яиц.

Иван, кажется, обрадовался огурцам больше, чем водке:

— Ого, огурчики! — и схватил с тарелки сразу два мятых-перемятых. — И какой русский не любит… солёненького! А рассольчик? Вылили? Как вылили?! А чем же мы утром опохмеляться будем?

— Мы че, алкаши? — гневно пожала плечами хозяйка. — Нам с Вовкой в десять — на самолёт! — и уже по-деловому объяснила: — Рассол скис. Еле огурцы отходила! Счас всё мгновенно скисает и тухнет. Химия!

— Ну да! — воздвигся над столом двоюродный брат, детина лет тридцати с загривком циркового борца. — Коммунизьм, бля, есть советская власть плюс… эта, бля…электри…фикция, коллектявизация и химизация усей страны! Ура товарищи!

— Поэтому страна и киснет со страшной силой, — охотно добавил муж Ольги и чокнулся с двоюродным братом, — как эти, бля, огурцы!

— Боже мой! — искренне вздохнула жена двоюродного брата, немножко похожая на обеспеченную девушку времен нэпа. — Как, однако, терпелив русский народ! Просто жуть берет! С таким народом советская власть — бессмертна! С четырех часов занимают очередь за молоком, пишут на руках химическим карандашом номера, как в концлагере. Через два часа им говорят, мол, молока не будет, приходите, мол, завтра! И знаете, че они, идиоты, спрашивают у продавца? Будут ли завтра действительны сегодняшние номера!

— А винный бунт на Комсомольском? Забыли?

— Так то ж— винный!

— Ну че, родственнички! — зевнула хозяйка. — За советскую власть пить уже поздно! За Михал Сергеича рано! Тогда — колитесь, зачем пришли! А то я засну прямо на стуле и мордой — в эти огурцы!

И тут в комнату важно вошёл ротвейлер. По-видимому ему мешали спать «враждебные голоса». Он пробурчал что-то нечленнораздельное и резко отряхнулся. Затем подошёл к жене двоюродного брата и нехорошо оглядел ее с ног до головы. Жена ему явно не нравилась и он не скрывал это.

— Оль! — женщина нервно захихикала и поправила причёску. — Тебе не кажется, что у него ко мне какой-то нездоровый интерес? А почему он до сих пор не спит?

При этих словах Рекс грозно рыкнул и боднул её лобастой башкой.

— Рекс, фу! — закричала Ольга. — А ты не дрожи! Собаки этого не любят. Вы его разбудили, к тому же он ненавидит запах водки. Особенно от женщин.

— Я тоже! — расхохотался Иван. — Че ее нюхать! Заглотил и все дела!

Ротвейлер оглядел тяжеленым взглядом гостей и уже зло зарычал. Всем стало как-то не по себе.

— Рекс! На место! — прикрикнула Ольга. — Он нервничает. Я лучше отведу его в комнату.

— И запри за ним дверь! — посоветовал муж. — Так ему будет спокойней.