Надежда-прим - [7]

— Я им не верю! — неслось с кухни.

— Я тоже! Но они все же — родня, и потом…

— Родня? Чья родня? Че такое родня!

— Не ори! Да, он — мой кузен!

— Кузен — не брат!

— А кто же?

— Половинка! Четвертушка! Осьмушка! Вот кто!

— Все равно — родственник!

— А как… брат на брата! Знаааем!

— Когда это было!

— А хоть когда! Все повторяется, позолоченая! Всеее повторяется!

— Но они ж нам тоже дали!

— Ага! Рубь с полтиной! А требуют все!

— И че ты предлагаешь? Не давать?

— Тссс! Прикуси язык! Там все слышно! Я сам с ними поговорю. Ты не лезь! Не бабье это дело! Ишь, приперлись, как… Кто ходит в гости по ночам, тот поступает мудро! Ворюги!

— Ну хорошо, хорошо! Как скажешь! Только ты уж с ними того… без рук! Чтоб все по-родственному! И то правда, бабки им дай! А у самих глаза так и бегают!

Когда хозяева вернулись в залу, они не заметили, что гости уже давно в курсе всего. В природе вещей ничего не изменилось, и только глаза встретивших их были какие-то другие.

— Ну чё? — как ни в чем ни бывало, окликнул их двоюродный брат, ему удалось, наконец, закинуть одну ногу на стол, и он чувствовал себя победителем. — Нашли косенус? Чё, не нашли? А в мусорном ведре искали?

Вовка подтолкнул жену к стулу, поискал что-то глазами на столе, кажется, не нашёл, закурил сигарету, и уже решительно сел прямо напротив двоюродного брата. Как можно добродушней улыбнулся и сказал:

— Значит так, ребята! Спасибочки вам, конечно, за заботу, но мы уж как-нибудь своими силами. Сами, сами! Групповуха в таком деле… отягчающее обстоятельство. Вы чё! Это ж уже целый шпионский заговор против законной власти! Мы че с Олькой — пиночеты? А так, если чего… ну не знали, не досмотрели, не дочитали! Незнание, конечно, не освобождает… но снисхождение какое-никакое, думаю, будет. Первая, мол, ходка за рубеж и все такое! Олька, та под городскую дурочку закосит, а мне и косить не нужно: дебил до рождения. Словом, два бизнесмена-мудачка и — никакой политики! На этом экстренное собрание объявляю закрытым! Кто — куда, а я — на койку! На улицу мы вас, конечно, не погоним: родня всё же! Если хотите, Олька вам тут и постелит. Хоккей?

Мизинцем правой руки двоюродный брат аккуратно прочистил ухо и начал медленно вставать со стула. Глядя на него, сорвались и другие.

— Хм… ну чё ж, — не менее добродушно, чем ольгин муж, сказал он, наконец поднявшись во весь свой немеряный рост, — как говорится, было бы предложено. А предложено было! Вам, конечно, видней из подвала, чем нам с колокольни! Но мы не в обиде! Верно, ребятки? Какая там обида на двух… дебильных бизнесменов! А спать я привык дома. Такая, понимаешь, дурная привычка с рождения. Ну бывай!

Он резко шагнул навстречу олькиному мужу и протянул ему руку на прощанье. Но вместо того, чтобы пожать, Вовка судорожно обхватил ее двумя руками за кисть и замер, как будто в порыве невыразимой благодарности. Рот его разъехался в широчайшей улыбке. В следующее мгновение он буквально повис на могучей шее гостя.

— Ты че?! — изумилась Ольга. — Отпусти его немедля! А то заревную!

— Ну вот! — восторженно отозвался Иван. — Начали за упокой, а кончили за здравье! Как в лучших домах… Любовь да и только! Эй, хлопцы, вы че это в натуре! При живых-то женах!

Двоюродный брат резко отдернул протянутую руку, и сразу же, тяжело охнув, Вовка свалился к его ногам.

— Ну вы, мужики, даете! — зажевывая слова, пробормотал Иван. — То обниматься, а то…

Теперь все пристально вглядывались в лежащее на полу тело, из-под которого во все стороны растекалась какая-то невообразимая лужа. Никто не смотрел на стоящего над ним двоюродного брата. Никто ничего не понимал или старался не понимать. Но все чувствовали, что вот-вот все поймут, что это неизбежно, и тогда… От этого становилось даже не страшно, а как-то жутко, как в черную ночь над ледяной прорубью.

— Вооов! — тихо-тихо позвала мужа Ольга, и словно забыв, что на дворе июнь добавила, — ты че, пол же холодный…

Иван, присев на корточки, попытался перевернуть Вовку на спину, но он не переворачивался. Тяжелое тело, словно прилипло к полу и выскальзывало из рук. Наконец, ему это удалось.

Лицо Вовки всем показалось совершенно равнодушным. В широко открытых глазах застыло нескрываемое безразличие к тому, что с ним случилось.

Сам не зная зачем, Иван приподнял безжизненную голову, но и вид мокрой от еще теплой крови белой рубахи, судя по всему, не произвел на Вовку никакого впечатления. Разве что губы слегка скривились в презрительной усмешке.

Ольга, закрыв ладонью рот, медленно опутилась на колени прямо в невообразимую лужу рядом с телом мужа. Долго, как слепая, ощупывала лицо, а затем сильно рванула рубаху на его груди.

Иван схватил за руку жену двоюродного брата и потянул ее к входу, но тот с криком «Куда! На место!» отбросил их к стене. Только теперь все увидели в его руке красное лезвие ножа. Женщина забилась в жестокой истерике, а Иван, показывая пальцем на остывающий труп, забубнил одно и тоже:

— Вот так! Вот так! Раз и навсегда! Бывает… раз и навсегда! А че?

Двоюродный брат густо сплюнул себе под ноги и почти с удовольствием выкрикнул:

— Сссуки! Им, понимаешь, все, а нам — шиш! Обломитесь! Не пааародственному!