Надежда патриарха - [54]

– А кто же я еще – ты, маленький грубиян?! На что ты намекаешь?

Я объехал вокруг стола и остановил свое кресло в нескольких дюймах от его ног.

– Вы… Прошу прощения, сэр. Я лучше промолчу.

– Поздно. Заканчивай свою фразу. Кто я?

– Фанатик. Вы ненавидите своих политических противников. Ненавидите всех «зеленых» не задумываясь.

Я был скорее шокирован, чем рассержен.

– Бевин, ты разве не понимаешь, что работать с Генеральным секретарем – большая честь? Ну? Не открывай попусту рот, отвечай!

– Вы для этого забрали меня из Академии? Смотреть, как вы потакаете своим любимчикам, подавляете гражданские свободы, запугиваете ваших помощников…

– Хватит! – Я повернулся к столу, схватил мобильник и дрожащим пальцем вдавил тревожную кнопку. – Ансельм! Спускайся сюда! – И стал ждать, кипя от возмущения.

Послышались торопливые шаги. Раздался стук в дверь. Вот она открылась.

– Сэр, гардемарин Ансельм докладыва…

– Возьми этого хама и всыпь ему! Я хочу, чтобы он хорошенько запомнил… Сейчас же, гард!

Будь у меня здоровые ноги, я бы сделал это сам и с огромным удовольствием.

Бевин бросил на меня презрительный взгляд:

– Правда более не защита?

– Для грубиянов и нахалов – нет… Что ты имеешь в виду?

Ансельм уже довел кадета почти до дверей. Я поднял руку и остановил его.

Бевин потирал руку, за которую его схватил гардемарин:

– Вы запретили слежку за мистером Хазеном, потому что он из Флота, но не запретили следить за Сарой, потому что она человек гражданский и кузина Букера.

Это и значит потакать любимчикам. Вы послали девушку на детектор лжи е применением наркотических веществ только за какие-то разговоры о бакалее. Они ублюдки – те, кто убил Сантини и других, – но у них тоже есть права. И честный судья никогда бы не дал вам на это санкции.

– Продолжай. – Мой голос был зловеще глухим.

– Я служу у вас, а вы меня запугиваете. Мои мысли – это мое личное дело, но вы приказываете вам их выкладывать. А потом наказываете меня, потому что они вам не понравились.

– Перед этим ты мне нагрубил.

– Да, нагрубил.

– Почему?

Его глаза наполнились слезами:

– Потому что я был лучшего мнения о Генеральном секретаре!

Долго длилось молчание.

– Ансельм, отпусти его, – сказал я. Потом подъехал к столу и устроился за ним.

«Ну, и что теперь?.. Ты же Генсек, отвечай». Вздохнув, я взял трубку.

– Соедините меня с генералом Доннером. – Я подождал. – Это Сифорт. Отмените применение детектора лжи к родственникам Букера, пока не получите больше доказательств… Делайте, как сказано. – Я выслушал возражения генерала, повторил приказания и повесил трубку.

– Гардемарин, будьте любезны, приготовьте мне кофе.

Ансельм вышел.

– Вы удовлетворены, кадет?

– Я не нахожу слов.

– Стеснительность, в таком-то возрасте?

Он открыл рот, размышляя, что сказать, прикусил губу.

– Как мне следует отвечать? У меня появляются неприятности, и если я молчу, и если говорю.

– Уф-ф-ф! – В этом была какая-то своя правда. Я спросил:

– Как так может быть, если ты меня не боишься?

– Боюсь! – вскрикнул он. – Вы думаете, я не боюсь порки? Это так больно!

– Знаю. – Да, я тоже был – кадетом. – Тем не менее ты не колеблясь осудил мое поведение.

– Простите. – Его лицо покраснело. – Но… вы разве не поэтому меня выбрали?

Мы уставились друг на друга.

Вернулся с кофе Ансельм. Я стал потягивать из дымящейся чашки. Повернулся к Бевину:

– Я в несколько раз тебя старше, и я – Генеральный секретарь. Ты не думаешь, что не к лицу тебе делать мне замечания?

– Совершенно верно, сэр. Пожалуйста, отошлите меня обратно. – Он умоляюще поглядел на меня.

– Очень хорошо, если это то, что… Телефон снова зазвонил.

– Это Бранстэд. – Голос Джеренса был тревожным.

– Не сейчас. У меня в самом разгаре…

– В Лондоне инцидент. Они атаковали музей Виктории и Альберта.

– Боже Всемогущий! – Я сам не заметил, как сказал это, пока не увидел расширившиеся глаза Ансельма. – Аминь, – добавил я поспешно.

– Слава богу, они не были хорошо вооружены. Тем не менее одиннадцать пострадавших, к тому же они пытались там устроить пожар. Среди погибших – двое «зеленых».

– Лондонский гарнизон…

– Подробности выясняются. Кажется, они застали врасплох службы безопасности.

– Как обычно. Держите меня в курсе. – Я отключился, набрал номер Марка Тилница, рассказал ему новость. – Приготовь мой самолет. После обеда лечу в Лондон.

– Черт побери, – выругался он. – Господин Генеральный секретарь, вам нельзя двигаться. Вы не можете лететь в зону боевых действий, когда…

– Нет, могу. Лучше нам побыстрее взяться за дело, и мне надо в первую очередь побывать там. – Я положил трубку. – Ансельм, найди Арлину, помоги ей меня собрать. Бевин, собери свои вещи.

Они оба выскочили. Я начал убирать мои голографо-чипы.

Марк встретил меня на вертолетной площадке. И тут же принялся меня увещевать, словно маленького ребенка:

– Мы не можем за такой срок принять все нужные меры. Самолет надо заправить и проверить, необходимо продумать меры безопасности для полета, дать возможность собраться сорока сотрудникам…

– А еще забронировать номера, собрать всю мою прислугу. Знаю… – Мне все это стало надоедать. Двенадцать лет я путешествовал с толпой людей, в которых не было никакой необходимости и которые мне большей частью даже не нравились. Некоторых я едва знал. И теперь, когда я парализован, и, может, на всю жизнь, я буду делать что хочу. – Отмени большую часть этих дел.