Надежда - [160]
Он помахал рукою все в том же направлении — Гвадалахара, Мадрид, Толедо — равнодушно, словно отгоняя мух.
К Мануэлю подошел офицер, сказал ему что-то.
— Мы на девяностом километре! — крикнул Мануэль, звонко шлепнув по спине своего пса. — Они бросают всю матчасть!
— Хотите, сударь, скажу вам одну вещь? — снова начал гид.
Он пожал плечами и проговорил, словно подытоживая опыт всей своей жизни:
— Камни… Старые камни… И все. Если копнуть поглубже, еще ладно, хоть найдется что-то стоящее из времен древних римлян! Больше чем за тридцать лет до Рождества Христова. До — обратите внимание! Это уже нечто. В развалинах Сагунто есть величие. Хотя и новые кварталы в Барселоне — тоже нечто. А памятники? Как и война: одни камни…
Вместе с пленными итальянцами прошли несколько марокканцев.
— Вот вы, — сказал Гарсиа Маньену, — чем дольше сражаетесь, тем глубже проникаете в Испанию; я же, чем дольше работаю, тем больше отдаляюсь от нее.
Все нынешнее утро я допрашивал пленных марокканцев. Здесь их было немного, но все-таки были. Они всюду есть. Помните, Маньен, Варгас мне говорил: марокканцев всего двенадцать тысяч? Ладно. Здесь довольно много марокканцев из французских владений. В настоящее время ислам как таковой, ислам как духовная община почти полностью в руках у Муссолини. Французы и англичане еще держат в руках правящую верхушку Северной Африки, но итальянцы завладели верхушкой духовенства. И вот непосредственный результат: здесь, в Бриуэге, к нам в плен попали марокканцы и итальянцы. Волнения во французском Марокко. Пропаганда в Ливии, пропаганда в Палестине, Египте, обещание Франко вернуть исламу кордовскую мечеть…
Гарсиа любил поговорить: и всем остальным хотелось его слушать. Все газеты, которые они читали, проходили военную цензуру, а Гарсиа был информирован. Но ни Мануэль, ни Хименес не забывали про грузовики.
Гида позвала женщина, вышедшая из дверей дома, где он скрывался, пока город был занят итальянцами.
— Теперь, — сказал он Гарсиа, — мы ждем, когда за дело возьмется Асанья. Что он сделает? Великая загадка…
Воздев к небу указательный перст, он внезапно перешел от патетического тона к совершенно равнодушному:
— Ничего. Ничего он не сделает. И сделать ничего нельзя. Франко — горилла, это ясно. О нем нечего говорить, но кто там ни придет к власти, Асанья или Кабальеро, Всеобщий союз трудящихся, или Национальная конфедерация труда, или вы, теперь, когда я вылез из подвала, я буду обслуживать туристов и показывать достопримечательности идиотам — и так до конца своих дней…
Женщина снова позвала его, и он ушел.
— Хорош гусь, — сказал Маньен.
— Во время самой ожесточенной гражданской войны, — ответил Гарсиа, — всегда найдется немало равнодушных… Знаете, Маньен, вот уже восемь месяцев, как идет война, и все-таки есть одна вещь, которая остается для меня достаточно таинственной, — мгновение, когда человек решает взяться за оружие.
— У нашего друга Барки были на этот счет серьезные соображения, — сказал Мануэль.
Овчарка одобрительно тявкнула.
— Да, по поводу причин, побуждающих человека сражаться; но меня-то интересует само мгновение как таковое, первый толчок. Можно подумать, сражение, апокалипсис, надежда — приманки, на которые ловит людей Война. В конце концов, сифилис начинается с любви. Сражение — неотъемлемая часть комедии, которую почти всякий человек разыгрывает перед самим собой, — и оно заставляет человека участвовать в войне подобно тому, как почти все комедии, которые мы разыгрываем, заставляют нас участвовать в жизни. И вот начинается война.
Об этом же размышлял на борту «Ориона» Маньен и, наверное, многие другие. Маньену вспомнился разговор между ним, Варгасом и Гарсиа в тот вечер в Медельине; и он снова с горечью ощутил, что интернациональной авиации больше нет.
— В самом ближайшем времени в игру включится Япония… — сказал Гарсиа. — Там создается империя, почти равная Британской…
— Подумайте, чем была Европа, когда нам было по двадцать лет, — проговорил Маньен, — и чем стала она сейчас…
Мануэль, Гартнер и Хименес снова отправились на охоту за грузовиками; Гарсиа взял Маньена под руку.
— Как там Скали?
— Ранен в стопу над Теруэлем, разрывная пуля. Останется без стопы…
— Как он настроен политически?
— Гм-м… да, пожалуй, вот: все больше склоняется к анархизму, все отчетливей следует за Сорелем, почти антикоммунист…
— Он не против коммунизма настроен, а против партии.
— Скажите, майор, что вы думаете о коммунистах?
«Опять!» — подумал Гарсиа.
— Мой друг Гернико, — ответил он, — говорит: «У них есть все достоинства, необходимые для того, чтобы действовать, — и никаких других». Но сейчас как раз необходимо действовать.
Он понизил голос, как всегда, когда подытоживал горький опыт:
— Сегодня утром я был у пленных итальянцев. Один, в годах уже, плачет в три ручья. Спрашиваю, в чем дело, — знай себе разливается… Наконец: «У меня семеро детей…» — «Ну и что?» В конце концов до меня дошло: он убежден, что мы расстреливаем пленных. Объясняю, что ничего подобного; в конце концов он решается поверить. Вдруг в ярости вскакивает на скамейку, выдает речь — десяток восклицаний: «Нас в Италии обманывали» и т. д. и кричит: «Смерть Муссолини!» Реакция слабая. Он начинает сначала. И пленные вокруг отвечают: «Смерть!» почти неслышно, безгласным хором, и со страхом поглядывают на двери… А ведь они находятся у нас…
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
«Публикация «Демона абсолюта», которой пришлось ждать почти полвека, не может полностью насытить ни любителей романов, ни любителей биографий. Несомненно, из нее можно много узнать о Среднем Востоке во время войны 1914 года и о действиях полковника Лоуренса: повествование Мальро явно не делает тусклой эту жизнь, которая сама по себе похожа на роман. Однако даже если она слегка не закончена, и даже если ее трудно отнести к определенному жанру, эта книга поражает своей оригинальностью и интересностью. Не являясь неизвестным шедевром, о котором долго мечтали, обнаруженный текст уже вскоре стал существенным, и не только для любителей Мальро.
Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.
Роман современного румынского писателя посвящен событиям, связанным с установлением народной власти в одном из причерноморских городов Румынии. Автор убедительно показывает интернациональный характер освободительной миссии Советской Армии, раскрывает огромное влияние, которое оказали победы советских войск на развертывание борьбы румынского народа за свержение монархо-фашистского режима. Книга привлечет внимание массового читателя.
Воронович Николай Владимирович (1887–1967) — в 1907 году камер-паж императрицы Александры Федоровны, участник Русско-японской и Первой Мировой войны, в Гражданскую войну командир (начальник штаба) «зеленых», в 1920 эмигрировал в Чехословакию, затем во Францию, в конце 40-х в США, сотрудничал в «Новом русском слове».
В 1940 г. cо студенческой скамьи Борис Митрофанович Сёмов стал курсантом полковой школы отдельного полка связи Особого Прибалтийского военного округа. В годы войны автор – сержант-телеграфист, а затем полковой радист, начальник радиостанции. Побывал на 7 фронтах: Западном, Центральном, Воронежском, Степном, 1, 2, 3-м Украинских. Участвовал в освобождении городов Острогожск, Старый Оскол, Белгород, Харьков, Сигишоара, Тыргу-Муреш, Салонта, Клуж, Дебрецен, Мишкольц, Будапешт, Секешфехервар, Шопрон и других.
«Ночные ведьмы» – так солдаты вермахта называли советских пилотов и штурманов 388-го легкобомбардировочного женского авиаполка, которые на стареньких, но маневренных У-2 совершали ночные налеты на немецкие позиции, уничтожая технику и живую силу противника. Случайно узнав о «ночных ведьмах» из скупых документальных источников, итальянская журналистка Ританна Армени загорелась желанием встретиться с последними живыми участниками тех событий и на основе их рассказов сделать книгу, повествующую о той странице в истории Второй мировой войны, которая практически неизвестна на Западе.
Генерал-полковник артиллерии в отставке В. И. Вознюк в годы войны командовал группой гвардейских минометных частей Брянского, Юго-Западного и других фронтов, был заместителем командующего артиллерией по гвардейским минометным частям 3-го Украинского фронта. Автор пишет о славном боевом пути легендарных «катюш», о мужестве и воинском мастерстве гвардейцев-минометчиков. Автор не ставил своей задачей характеризовать тактическую и оперативную обстановку, на фоне которой развертывались описываемые эпизоды. Главная цель книги — рассказать молодежи о героических делах гвардейцев-минометчиков, об их беззаветной преданности матери-Родине, партии, народу.
«…Число «три» для меня, девятнадцатилетнего лейтенанта, оказалось несчастливым. Через три дня после моего вступления в должность командира роты я испытал три неудачи подряд. Командир полка сделал мне третье и последнее, как он сказал, замечание за беспорядок в казарме; в тот же день исчезли три моих подчиненных, и, наконец, в роте пропали три пары валенок».
Действие романа «Дело» происходит в атмосфере университетской жизни Кембриджа с ее сложившимися консервативными традициями, со сложной иерархией ученого руководства колледжами.Молодой ученый Дональд Говард обвинен в научном подлоге и по решению суда старейшин исключен из числа преподавателей университета. Одна из важных фотографий, содержавшаяся в его труде, который обеспечил ему получение научной степени, оказалась поддельной. Его попытки оправдаться только окончательно отталкивают от Говарда руководителей университета.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.