Над Уралом-рекой - [27]

Целый ряд официальных лиц должен был следить за соблюдением правил застройки, но полностью провести их в жизнь не удалось, не все кварталы получили правильную форму, а улицы заданную ширину. Кварталы в юго-западной части, меньше пострадавшие от пожара, сохранили свои исконные размеры, и ширина улиц осталась прежней. Так они и дошли до нас. Планировка остальных частей города-крепости тоже преимущественно сохранилась, в том виде, как она была решена в 1786 году.

Улицы и перемещали. Это случилось с Гостиной, позже Гостинодворской; обе ее части по сторонам Гостиного двора, где образовалось «колено», перенесли к северу более чем на половину ширины, выравнивая улицу по Гостиному. По этой причине два квартала на ее концах стали значительно шире других параллельных им кварталов. Это кварталы между улицей Кирова и переулками Сакмарским и Мало-Торговым.

Как следствие опустошения, произведенного пожаром, оказалось соединение двух улиц ― Посадской и Воскресенской в одну, что сначала, по-видимому, не было запланировано. Эта улица получила название Введенской по собору на высоком берегу Урала, откуда она начиналась. Следы пожарного бедствия оставались заметны более четверти века по пустым местам незастроенных кварталов или их частей. Особенно долго пустовал квартал в самом центре города, к югу от Гостиного двора, где места, по-видимому, держали в резерве.

В 1797 году, по всей вероятности, в связи с возвращением Оренбургу статуса губернского города, была произведена тщательная инвентаризация всех казенных домов. По каждому из них составлялись чертежи, включавшие и надворные постройки или службы. Эти документы позволили не только произвести реконструкцию вида отдельных из них, но восстановить и вид целого участка Губернской улицы, который дан на рисунке. Так должна была выглядеть западная ее сторона от перекрестка с Уральской или, как ее называли в народе, вероятно, с основания города, Водяной улицей. На переднем плане дом Экспедиции пограничных дел, на месте которого сейчас двухэтажный дом № 7, за ним два дома обер-коменданта, а дальше его канцелярия, в самом конце виден большой одноэтажный дом губернатора, построенный еще при Неплюеве.

В начале века

В новый XIX век Оренбург вступал в основном одноэтажным, изрядно запущенным местами и весьма опасным в пожарном отношении. Несмотря на распоряжения и еще довольно свежие воспоминания о пожаре 1786 года, правила пожарной безопасности соблюдались плохо. Достаточно ярко об этом свидетельствует рапорт оренбургского коменданта полковника Тарарыкина военному губернатору генерал-майору Бахметеву. 26 апреля 1805 года он пишет: «В здешней крепости состоит немало казенного строения и частично смежного с обывательскими домами и в близости оных, из которых мною усмотрено многие трубы ветхие и развалившие, следовательно, таковые ж должны быть и печи, от коих настоит немалая опасность от пожара. А так же на некоторых обывательских дворах лежит никогда с оных несвозимый навоз, от коего происходит вредное испарение; а в сухую погоду особливо в случае пожара может загоретца от единой искры. И причинить не малой вред, каковой также последовать может и от лежащего на поветях открытаго сена».

Как оказалось, не все дома после пожара строились по рекомендованным после пожара проектам. По свидетельству современника, были и «земляныя хижины, на поверхности оной (то есть земли) самолепныя, равное наименование порядочным домам званиями имеющими». Поэтому неудивительно, что в городе довольно скоро появились ветхие дома. Не только значительная бедность мещанской части населения тормозила рост застройки. Не всякий житель, имевший средства, предпринимал новое строительство, расширение дома и тому подобное. В этом виновато было положение о воинском постое, по которому военные безоговорочно ставились на квартиру в частные или, как их называли, обывательские дома. Обывателям оставалась для жительства лишь часть собственного дома, обычно меньшая и худшая, даже производство ремонта было затруднительно, потому что, когда съезжал один, сразу ставился новый постоялец. Поэтому невыгодно было строить большие дома, ведь все равно можно было оказаться в такой же клетушке и в большем здании. С просьбами о хотя бы временном освобождении от постоя обращались не только к военному губернатору, но и на «Высочайшее имя». Довольно характерным в этом отношении является прошение Оренбургской пограничной таможни пакгаузного инспектора титулярного советника Бардина от 31 августа 1805 года. В нем он пишет, что после пожаров 1786 года он первым «из жителей построил собственными своими трудами дом и с того самого времени содержу отяготительные в доме моем из штаб- и обер-офицеров с фамилиями их (то есть с семьями) постои и даже не имел себе свободы ни на одну неделю, который постоялец куда отъезжает, а другой уже заблаговременно переезжает... и не имею свободнаго времени для исправления по дому ветхостей...» Ответом на это прошение было предписание освободить от постоя на один месяц !

В плохом состоянии были многие казенные дома, как явствует из материалов упоминавшейся инвентаризации. Ряд зданий, видимо, из уцелевших после пожара, не подлежал даже ремонту. Так, о двух домах, занимавшихся «медицинскими чинами», в пояснениях к чертежам сказано: «...весьма ветхом состоянии и стоит впусте» ― о первом, и «...состоит в совершенной ветхости» ― о втором. Другие, особенно гражданского ведомства, имели весьма жалкий вид. В ноябре 1804 года Оренбургская палата уголовного суда жалуется, что пришедшие в ветхость печи нельзя топить, и просит пристроить к флигелю крыльцо, «чтобы снег не заносило». Многие постройки, даже Гостиный двор, после пожара были покрыты лубьями, эти крыши быстро приходили в негодность и протекали.