Над Уралом-рекой - [18]

Вторая главная планировочная ось ― улица Штабская названа, по-видимому, в связи с расположением на ней на углу с Воскресенской полкового двора с канцелярией гарнизонного Пензенского полка. На этом месте сейчас дом № 23 по Ленинской. В 1760 году ее переименовали в Орскую по воротам в ее восточном конце. Неоднократно упоминавшаяся Проезжая улица названа была очень удачно, по ней проезжали почти все, кто прибывал из-за Яика, а таких было много, если учесть торговлю на Меновом дворе. Она и сейчас с успехом могла бы носить это название, ведь поток транспорта по улице М. Горького не прекращается до самой ночи. Ее переименовали в Яицкую по воротам. Первыми названиями улиц Кирова и Пушкинской были соответственно Алексеевская и Пензенская. Обе названы в честь переселенцев ― первая по Алексеевску, который был в 24 верстах от Самары, откуда переселили дворян и казаков, вторая по гарнизонному полку. Переименовали их в Гостиную и Самарскую, последнюю по воротам в западном конце.

В память Петра Великого Неплюев назвал нынешнюю улицу «Правды» Петровской, тогда она проходила через весь город. Когда же переименовали Пензенскую, это «имя» перенесли сюда, и улицы под названием Петровской не стало. Воскресенскую перенесли на южную часть Госпитальной (часть улицы 9-го Января), поскольку при госпитале была Воскресенская церковь. Бывшая же Воскресенская стала Троицкой по церкви Пензенского полка, которая находилась на ней, занимая западный торец квартала между бывшими Штабской и Пензенской. Название это просуществовало более полутора веков. По другой церкви, освященной в 1757 году во имя Петра и Павла, переименовали Казанскую улицу в Петропавловскую. И это наименование просуществовало так же долго, как и Троицкая. По Петропавловской улице переименовали и Воскресенский бастион, но у него это имя не прижилось, он так и остался до конца под своим первым названием. Изменила свое имя Инженерная. С переходом конторы строений за город оно частично потеряло опору, и улицу назвали Садовой по казенному саду. Имя Артиллерийской тоже перешло на другую улицу, так назвали южную часть Успенской, потому, видимо, что в южном конце ее жили артиллеристы (ныне Южный переулок), а первую наименовали Никольской по казачьей церкви, но надолго это название за ней не закрепилось. Был и ряд других переносов и изменений, ясно прослеживается тенденция дать всем улицам так или иначе другие имена. Первоначальные свои названия без изменения собственных пределов сохранили только Губернская и Комисская. Последняя была названа в память о том, что до образования губернии с ее учреждениями, с 1738 года всеми делами ведала Оренбургская комиссия.

Там, где шли на приступ

Осенью 1773 года Оренбург оказался вовлеченным в круговорот событий, связанных с первым этапом Крестьянской войны 1773―1775 годов, и как центр губернии, где началось и развернулось восстание, и как важный пункт, овладеть которым было одной из стратегических целей повстанцев. Это, как потом оказалось, был единственный случай, когда крепости пришлось выполнять свои прямые функции ― выдерживать осаду, но осаду не регулярной армии другого государства, а собственного народа, восставшего против гнета и насилия крепостнической власти, против помещичьего строя.

По сравнению с уже описанной застройкой вне города, изменений к этому времени не произошло, только удлинилась в сторону горы Маяк цепочка кирпичных сараев вдоль склона, да в районе начала современного проспекта Победы «на Сырту» появился «убогий дом с часовней».

Никакой войны на юго-востоке России не предвиделось, и крепость начинала тридцать первый год своего существования, пребывая в небрежении за ненадобностью. Рвы затягивались песком и глиной, валы тоже опустились, начатая при Неплюеве облицовка камнем была выполнена только частично: облицевали вал на севере и с западной стороны, и то не всюду.

Восстание захватило губернское начальство врасплох. Начавшись около Яицкого городка, оно быстро докатилось до Оренбурга. Повстанческая армия, пополняясь все новыми силами, уже через несколько дней без боя заняла Чернореченскую крепость, а от нее до Оренбурга оставалось всего 18 верст. Накануне, 28 сентября, в городе получили известие, что повстанцами взята крепость Татищева в 64 верстах от Оренбурга. Только в этот день решено было принять ряд мер по обороне города, в том числе привести в порядок крепостную артиллерию. Правда, дня за два до того губернатор рекомендовал обер-коменданту «совсем опущенную доселе Оренбургскую крепость стараться через инженерную команду гарнизонными служителями привесть в надлежащее оборонительное состояние» [23] , ― пишет П. И. Рычков и замечает также, что если бы Пугачев, «не мешкав в Татищевой и Чернореченской крепостях, прямо на Оренбург устремился, то б ему ворваться в город никакой трудности не было; ибо городские валы и рвы в таком состоянии были, что во многих местах без всякого затруднения на лошадях верхом выезжать было можно».

Конечно, как человек штатский, он мог и недооценивать силу артиллерийской обороны крепости, но свидетельство это показывает всю растерянность и нерасторопность начальства, которое было представлено губернатором Рейнсдорпом и обер-комендантом Валленштерном. Показательно еще одно замечание П. И. Рычкова: в связи с тем, что с 28 сентября по валу расставлены были солдаты гарнизона и другие «служилые люди», а также штатские, имеющие оружие, он пишет, что городские ворота стали не только запирать, «но и навозом заваливать, для чего у каждых ворот нарочно навоз был заготовлен; но сие заваливание чрез несколько времени отменено: ибо признано ненужным и затруднительным».