Над Тиссой (из пограничной хроники) - [15]

Кларк кратко, сдавленным шёпотом, в последний раз проинструктировал этих смертников и дал знак начинать переправу. Лодка, едва отчалив от берега, сразу же стала невидимой.

Кларк и Граб молча лежали на краю воронки и, чуть дыша, вглядывались в туманную Тиссу, ожидая огневой вспышки выстрела.

Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут. Тисса молчала. Кларк с облегчением вздохнул: всё в порядке.

Из тумана неслышно возникла лёгкая надувная лодка. Взяв новых пассажиров, лодочник мягко оттолкнулся веслом от берега.

Минут через десять быстрое течение Тиссы вынесло резиновую посудину туда, где ей и положено было пристать по замыслу Кларка: к восточному берегу, между большим железнодорожным мостом и развалинами домика бакенщика, не менее чем в километре от места высадки первой группы.

Как ни готовил себя Кларк к переходу границы, всё же он вступил на советскую землю с непреоборимым чувством страха. Одно дело — переходить границу мысленно, теоретически, а другое — вот так, физически. Он ясно, как никогда ранее, ощутил то, на что пошёл. На каждом шагу, буквально на каждом, его подстерегала смерть.

Кларк и его спутник некоторое время молча, напряжённо прислушивались. Кларк лежал на Грабе, не касаясь земли даже пальцем. Он решил преодолеть границу на спине Граба, не оставив на земле ни одного своего следа.

На границе было тихо. Изредка с Тиссы доносился резкий всплеск. То крошился, как хорошо знали лазутчики, берег, подмытый быстрым течением полноводной реки.

Прибрежная земля была по-весеннему податливой, прохладной, пахла водорослями, рыбьей чешуей, прелью прошлогодних листьев.

Кларк нажал на плечо Граба. Тот осторожно, с расчётливой размеренностью поднялся и сразу же стал продвигаться вглубь советской территории. В руках его был рулон резиновой дорожки. Граб все силы, всё своё внимание затрачивал на то, чтобы погасить звуки движения.

Кларк, сидя верхом на своем ассистенте, вглядывался, слушал, угадывал: где сейчас находятся советские пограничники? Чем они заняты?

Один из их нарядов мог находиться сейчас метрах в двухстах отсюда, под железнодорожным мостом, или чуть дальше, в развалинах домика бакенщика. Если он там, то всё обойдётся благополучно, по крайней мере на первом этапе.

Но Кларк отлично знал, что советские пограничники охраняют государственный рубеж не по шаблону, что они изобретательны в разного рода сюрпризах, преподносимых нарушителям. Их наряд может оказаться в самом неожиданном месте, они могут оглушить тебя своим «Стой!» в то самое мгновение, когда ты уже считал себя в безопасности. Если это случится, тогда, как и предусмотрено, Граб прильнёт к земле, начнёт отстреливаться до последнего патрона, его поддержат «попутчики», а Кларк тем временем во весь дух устремится к Тиссе. Пусть весенние её воды холодны, как лёд, бурны, как горный поток, — всё равно он переплывёт на ту сторону и затаится в заранее облюбованной щели. Предусмотрено всё, решительно всё, что может выпасть на долю Кларка. Каждый шаг продвижения выверен тысячу раз. Любой случайности противопоставлены холодный расчёт, решимость, приобретённая годами тренировки ловкость, и всё-таки чувство страха не покидало Кларка.

Граб остановился, шепнул:

— Полоса…

Нет, этот звук не имел ничего общего с тем, что люди называют шёпотом. Он напоминал скорее всего шипение змеи, доступное слуху только существа змеиной же породы. Кларк хорошо знал тайну этого слова.

Сколько раз, ещё будучи в разведывательной школе, он, как и его соученики, изобретал способы преодоления этой узкой полосы земли. Много способов было придумано, и всё же полоса оставалась камнем преткновения на тайных дорогах лазутчиков. Не только след человека, но даже заячья лапа ясно отпечатывается на ней. Её не переползёшь, не обойдёшь. Всюду она: и на равнине, и на берегах рек, и по кромкам болот, и даже в горах. По следу, оставленному на служебной полосе,, пограничники определяют и направление пути нарушителя и даже его физические приметы. Отсюда начинают свой путь розыскные собаки. И чем опытнее тот, кто вступает на эту мягкую, взрыхлённую землю, чем он больше знает о ней, тем страшнее она. Кларк согласился бы куда угодно прыгнуть с парашютом, только бы не преодолевать эту невинную с виду полосу земли,

Почему-то именно сейчас, перед ней, Кларк подумал о том, что он ещё молод и не женат, что, может быть, никогда не носить ему полковничьих погон, о том, что лежит он на берегу Тиссы, в то время как Джон Файн блаженствует в своей мягкой постели или играет в поккер. Подумал и о том, что всё, что он делал до сих пор, было лишь подготовкой к тому, что он должен делать вот теперь.

— Полоса, — повторил Граб, по-своему понявший молчание седока.

Кларк энергично нажал на плечо Граба. Тот осторожно опустился на колени, уверенно сделал какое-то неуловимое скользящее движение вперёд и лёг. Кларк не мог не отдать должное своему далеко не спортивного вида спутнику. Он слегка похлопал его по тёплому складчатому затылку. Это прикосновение значилось в числе условленных приёмов, с помощью которых Кларк управлял своей «лошадью». Оно означало: «Всё в порядке».