Над просторами северных морей - [24]

Серебряк продиктовал квадраты моря. Летчики записали. После уточнения деталей полета командир полка предупредил:

— Имейте в виду, товарищи! Одновременно с нами в восточных секторах барражируют истребители соседей. Не спутайте! В готовность приведены все наличные силы. Вопросы есть?

— Разрешите? — поднял руку Ананьев. — Нас на другие задания будут привлекать или только на патруль?

— Нет, товарищ Ананьев, не будут. Здесь нагрузка ожидается такая, что на отдых будет очень мало времени. Штаб! Продумайте обеспечение полетов до мелочей. У летчиков отдых будет кратковременным, но он должен стать отдыхом! Инженер Белан, подготовьте встречу прилетающих машин так, чтобы осмотр и дозаправка выполнялись в самые сжатые сроки. Сейчас на месте остаться вылетающим, остальные свободны! Начальник связи Лободюк! Сообщите коды, позывные: «Я — свой».

…Ревут и ревут моторы. Отворот влево — прямая, разворот вправо — прямая, отворот вправо — прямая, разворот влево — прямая — друг за другом галсируют и галсируют в заданных квадратах двухмоторные истребители. От однообразных движений притупилась острота восприятия. Пилотируя самолет, Усенко поглядывает в сторону острова Мудьюг. Там на темном фоне воды сереют неподвижные громады транспортов. Это из-за них приходится ему выкручивать барражные восьмерки. Надо! Как говорится, тут ничего не попишешь!

Почти бессознательно Константин следил за мелькавшим перед глазами светло-зеленым хвостом машины командира авиаполка, автоматически двигал нужной ногой — нажимал педаль, крутил рог штурвала, в точности повторяя движения ведущего, в то же время настороженно разглядывал воздушное пространство перед собой.

Враг уже показывался дважды. Это были хорошо знакомые Константину двухмоторные разведчики «хейнкели». Поодиночке они пытались проникнуть в район Архангельска, но, завидев «Петляковых», немедленно поворачивали обратно. Усенко погнался было за одним из них и уже увеличил обороты моторам, поравнялся с командирской машиной, но вовремя оглянулся и… увидел рассерженное лицо и увесистый кулак: уходить из зоны и гоняться за одиночными самолетами противника было категорически запрещено. Враг был хитер, возможность провокаций с его стороны не исключалась. Летчик опомнился, вернулся на свое место и теперь смирно «плелся» сзади.

Позади пилота на своем месте трудился Гилим. Он прослушивал эфир, чтобы не пропустить команд ведущего или с капе ОМАГ, тоже внимательно наблюдал за тем, что происходило в воздухе и на воде, искал врага, отвлекаясь от этих занятий всего на несколько секунд, чтобы после разворота записать в бортжурнале время выхода на очередной курс — галс — предусмотрительность в море крайне нужная, чтобы знать, где находится экипаж.

Именно бомбардир после очередного разворота первым увидел темную черточку под кромкой облаков, быстро приближавшуюся с запада в зону патрулирования пары Богомолова.

— Костя! Справа По борту, курсовой шестьдесят вижу одиночный самолет. Летит курсом на восток.

— Где? — откликнулся летчик.

— Метров триста повыше нас под облаками. Нашел?

— Есть! — обрадовался Усенко. — Так это ж… опять «Хейнкель-111»! Точно! Дай очередь, сообщи «земле»!

Александр повернулся к пулемету и направил в сторону противника короткую очередь: зеленоватые и малиновые искорки трассирующих пуль прочертили в хмуром небе цветастую строчку и пропали — то был условный знак. Ведущий тотчас ответил, качнув с крыла на крыло: «Понял! Вижу!» Но продолжал полет прежним курсом.

Немец вел себя странно. Он не мог не видеть советских истребителей и трассы, однако не удирал, как предыдущие собраты, а продолжал сближаться под острым углом. На белом фоне облаков хорошо различались контуры врага: его удлиненный фюзеляж, прижавшиеся к нему с боков крутолобые моторы, высокий киль. Расстояние до «хейнкеля» было не более пяти километров — самое время занять выгодную позицию для атаки, но ведущий почему-то мешкал. Константин не выдержал:

— Сокол первый! — нажал он кнопку рации. — Не пора?

Ответ был неожиданным и коротким:

— Не болтать!

До вражеского самолета оставалось три километра, когда Богомолов плавно завалил машину в крен и начал неторопливый разворот. Усенко повторил его маневр и удивился: немец тоже лег в разворот, стал отворачивать на запад. И опять скорость полета он не увеличивал, будто приглашал гнаться за собой.

— Сокол двадцать один! — раздался в эфире спокойный голос Богомолова. — Как меня слышите? Я — первый! Прием!

«Сокол-21» — это позывной Кузина. Ом ответил сразу, командир полка приказал ему подойти ближе к первой зоне. Одновременно он передал на капе «Беркуту», чтобы тот поднял в воздух четверку Михайлова.

Константин слушал радиокоманды и недоумевал: что все это значило? Что задумал и готовит командир?

Истребители летели на север, заканчивали очередной галс, когда пулемет Серебряка прочертил в воздухе огненную строчку в… юго-западном направлении. Усенко не поверил своим глазам: там курсом на Мудьюг под облаками крались две тройки двухмоторных пикирующих бомбардировщиков Ю-88!

Богомолов сразу бросил свой «Петляков» в такой крутой вираж, что Константин на какое-то время потерял его из виду и, спохватившись, с трудом удержался в строю. Теперь оба истребителя мчались на сближение с врагами.