Художник работал преимущественно как портретист и жанрист. Я увидел целую серию портретов и жанровых сценок, зарисовок вечернего Монмартра, Венеции, сделанных под впечатлением поездки в Европу.
Среди ранних произведений Аффанди были и подлинно реалистические работы, такие, например, как «Портрет матери». Его по праву можно отнести к современной классике индонезийского изобразительного искусства. На небольшом полотне усталое лицо старой женщины, умудренной жизненным опытом, прожившей долгую и нелегкую жизнь.
Но большинство работ Аффанди уже тогда было отмечено печатью распространенных на Западе формалистических направлений. Для них характерна повышенная гротескность, сумбурность, нарочитая изломанность линий и форм. Художник игнорирует светотень, реальность красок. Взяв произвольный цвет, он наносит на полотно сумбурный контур образа или предмета. Несколько штрихов или беглых мазков краски внутри или вне контура дополняют его.
Руководствуясь нашими эстетическими категориями, мы бы назвали тот реализм, за который ратовал Аффанди, не реализмом, а экспрессионизмом. Уже тогда формалистические увлечения маститого художника нередко мстили ему, обедняя его образы, ограничивая творческие возможности. И все-таки в этих противоречивых произведениях художник никогда не терял чувства реальности, форма еще не превращалась в самодовлеющую цель настолько, чтобы полностью вытеснить содержание. Какими бы гротескными ни были образы Аффанди, они производили глубокое впечатление метко схваченными чертами, лаконизмом, выразительностью.
Долго я ничего не слышал о судьбе художника. Отразились ли трагические события последних лет на его жизни и творчестве? Ведь когда-то его считали левым. Вновь приехав в Индонезию, я получал сперва самые противоречивые и неопределенные сведения об Аффанди. Но потом один из известных джакартских художников уверенно сказал мне:
— Бапак Аффанди не так давно вернулся из-за границы и по-прежнему живет в Джокьякарте. Он теперь богатый человек, строит собственную картинную галерею.
В Джокьякарте я узнал, что мой знакомый живет на прежнем месте. Граница города за минувшие восемь лет отодвинулась далеко на восток. Невдалеке от жилища Аффанди вырос многоэтажный фешенебельный отель для иностранных туристов. При мне он пустовал и приносил государству одни убытки. Дом художника мало походил на прежнюю скромную хижину из бамбука. К нему подходила хорошо утрамбованная дорога. Выросли какие-то хозяйственные строения. Сам дом представлял удивительное, невероятно экзотическое сооружение на высоких сваях, украшенное деревянной резьбой и скульптурами. Вероятно, это была стилизация под традиционное свайное жилище даяков Калимантана или папуасов Ириана. Аффанди оставался прежним озорником и выдумщиком. Рядом с домом находилось большое каменное здание картинной галереи, еще не достроенное.
К сожалению, старого художника я не застал дома. Он уехал в Богор, где у него был второй дом. Разбогатевший Аффанди жил, что называется, на широкую ногу.
О его судьбе я узнал позже. По-видимому, те критики, которые называли Аффанди художником скорее модным и удачливым, чем выдающимся, имели основание для подобных оценок. В последние годы он все дальше отходил от реализма, увлекаясь приемами западных буржуазных школ. Поздние работы Аффанди откровенно формалистичны, бессодержательны. Так бесплодные эксперименты ради экспериментов завели талантливого художника в творческий тупик и помешали созданию социально значимых, высокохудожественных произведений. Как художник Аффанди шел не вперед, а назад. Зато его имя было признано на Западе. Его произведения экспонируются в музеях США и Западной Европы. Сам он неоднократно приглашался в зарубежные страны и даже мог переждать политическую бурю, разыгравшуюся на родине, на Гавайях и в Америке. Когда он наконец вернулся в Индонезию, никто не заикнулся о его прошлых «грехах». «Новый порядок» принял его как своего. Полотна, выставленные в американских музеях, и хвалебные отзывы западной критики были лучшим свидетельством политической благонадежности. Может быть, я выражу слишком категоричное, субъективное мнение, но мне кажется, что большой художник в Аффанди умер. И в этом его великая трагедия.
Многие индонезийские художники среднего и старшего поколения считают Аффанди своим идейным вождем и подражают ему. Но они в отличие от своего учителя обычно не считают формалистические приемы самоцелью и основываются на реалистическом восприятии и критическом переосмыслении действительности в своих сложных и порой мучительных поисках. Они смело обращаются к жизни простых тружеников, создают выразительные образы, наделенные ярким национальным характером.
В Джакарте нередко организуются различные художественные выставки. На одной из них демонстрировались произведения молодой джокьякартской художницы Рульяти Суварьоно, о которой я упоминал выше. Это были живые, метко схваченные жанровые сценки из жизни крестьян, городской бедноты. Однако Суварьоно увлекалась экспрессионистской манерой, а иногда и просто подражала учителю, теряя своеобразие, выразительность.
