Над Курской дугой - [60]

— Хорош медок! — заключил Сачков, первым снявший пробу.

Для подтверждения авторитетной оценки он рассказал, что и фамилия у него произошла от меда. Когда-то дед Миши был единственным пчеловодом на селе и имел порядочное количество ульев. Летом, в праздник, все село приходило к нему лакомиться медом. Он угощал односельчан бесплатно. Мед часто разбавляли водой, люди пили, хвалили: «Хорош сок». Дед довольно покрякивал: «Сочек что надо». А потом как-то незаметно и фамилия хозяина растворилась в этом сочке.

— Так что моя родовая фамилия Кутуков, а не Сачков, — закончил Миша.

— А я-то думал, твоя фамилия произошла от слова сачковать, — съязвил Тимонов…

Медом все были восхищены. Пили его кружками, и не заметили, как подоспело время вылета.

8

Дневной ветерок, часто навещающий в августе безлесные районы, не дает застаиваться фронтовому перегару. Горизонт чист. Низко опустившееся солнце светит мягко, ласково. Хорошая погода — наш союзник в наступлении.

Мы снова над Томаровкой. Там все еще отсиживается довольно значительный вражеский гарнизон. Немцы, поддерживая его с воздуха, бросают сюда большие группы бомбардировщиков.

Пока воздушного противника нет. Летаем восьмеркой фронтом, отрабатывая разворот «все вдруг». Такой маневр стали применять недавно и убедились, что он дает возможность мгновенно повернуться всей группе в любую сторону, не нарушая строя… Уже сделано несколько разворотов, а немцев не видно. От напряжения глаза застилает туманом. Начинаешь беспокоиться: не проглядеть бы.

Глазам нужен отдых от тяжелой небесной синевы. Смотрю на землю. Сплошной линии фронта сейчас нет, лопнула от ударов наших войск. Только по дымкам да красным вспышкам можно определить, где идут бои. Всполохи встают и далеко за Томаровкой, за горящим Белгородом и скрываются за багряным горизонтом на западе. С высоты трудно отличить свои войска от немецких — все перемешалось.

Углубляемся на юг, откуда всего вероятнее может появиться враг. Вокруг бесшумно начали расти черные рваные пятна разрывов зенитной артиллерии.

Делаю разворот на 180 градусов. Во время быстрого маневра глаза скользнули по какой-то тени. Подозрительная тень осталась сзади. Круто повертываю голову и замечаю компактный строй самолетов. Немедленно запрашиваю обстановку. Опять слышу тот же ответ, как и перед боем в середине дня: «Все спокойно».

Снова делаю разворот на 180 градусов. Тень в небе вырисовывается в большую черную группу двухмоторных бомбардировщиков, летящих колонной в несколько девяток. Если гитлеровцы, то почему нет их истребителей? А если наши? И наши без истребителей прикрытия над фронтом не летают. Опять запрашиваю землю.

— Наших бомбардировщиков в этом районе нет, — успокаивают меня.

— А может, дальняя авиация где-нибудь отбомбила и возвращается домой?

— Что, вы сами не можете отличить звезды от крестов? — упрекают с земли и советуют: — Подойдите поближе.

В это время бомбардировщики выпускают ракеты, подтверждающие: «Я свой самолет». Сигнал на сегодня правильный.

Мне хорошо известны силуэты всех наших бомбардировщиков, а таких не встречал. Подозрительно. Внимательно вглядываюсь. Нет, не наши. Хотят обмануть… Не выйдет!

Расходимся с бомбардировщиками по всем правилам движения — левыми бортами. Теперь сомнения не остается: это противник — «Хейнкели-111», дальние бомбардировщики. Обычно они летают ночью по нашим тылам. По фронтовым целям, да еще такими большими группами используются редко. Куда же идут? Нужно преградить им путь.

Мы сзади гитлеровцев… Видно, как на их самолетах вскинулись стволы: на каждом семь пулеметов и одна пушка. Более 300 пулеметов и пушек направлены на нас. Трудно близко подойти к врагу. Это не «Юнкерсы-87»! Чтобы рассредоточить вражеский огонь, нужно нападать с разных сторон.

Передаю Карнаухову:

— Звеном атакуй хвост колонны, а мы — ведущую девятку.

Карнаухов почему-то молчит и уводит звено далеко в сторону. Неумный маневр раздражает меня. Еще раз повторяю приказание. Опять молчание и никаких действий. Боится сильного огня неприятеля? Уже кричу Карнаухову, чтобы шел в атаку, а он полетел со звеном еще дальше.

Теперь нас осталось только четверо. А «хейнкели», словно стальная глыба, спокойно плывут, неся каждый тонны по три бомб. От холодного, черного вида ощетинившихся стволов становится жутко. Что мы можем сделать с грозной и сильной армадой? Встает в памяти дневной бой с «юнкерсами» — их было не меньше. Но сейчас другие самолеты, с более мощным вооружением.

Как лучше построить нападение? Задача облегчается тем, что противник летит без истребителей.

Решение зреет медленно Поначалу хочется атаковать заднюю девятку. Можно сбить несколько бомбардировщиков. Это хорошо. Но все остальные успешно отбомбятся. Это плохо. Принимаю решение: разбить ведущую девятку. Таким образом вернее сорвать удар по нашим объектам.

С высоты веду звено на переднюю девятку, сам пикирую прямо на флагмана. Пули и снаряды захлестали по моему «яку», что-то ударило по козырьку, сверкнуло в глазах. Сквозь паутину дымчатых трасс и огня не могу точно прицелиться. Бью длинными очередями наугад, проскакиваю под строй бомбардировщиков и занимаю позицию для атаки с другой стороны.