Над горой играет свет - [94]

— Да, крайне загадочная. Из тех, кто ведет себя не так, как принято. Из тех, кто все делает по-своему.

— В общем, как наша мама.

Он строго на меня посмотрел:

— Поезжай, Вистренка. Но как только удостоверишься, что с ней все нормально, сразу возвращайся. Не поддавайся никаким завиральным идеям, поняла?

Я пожала плечами.

— Но ты не станешь меня слушать. Мама крепко тебя держит.

— Глупости говоришь.

Он встал и подал мне руку. Я отметила, какая большая и сильная у него ладонь, какой он стал высокий и широкоплечий. Мой брат, и при этом какой-то незнакомец. Стряхнув с себя прилипшие травинки, мы направились к дому. За столом Мика перекидывался с Ребеккой шуточками, даже не верилось, что он только что рассказывал мне про всякие ужасы. Я не могла понять: то ли ему стало легче, оттого что он хоть с кем-то поделился своей тайной, или он притворяется, что ему хорошо и легко. А что еще ему остается делать? Темнота трепетала во мне своими крыльями.

ГЛАВА 28. Про сейчас

Клубится парок над очередной чашкой кофе, я жую тост: черствый хлеб, поджаренный в старом мамином тостере, намазанный ореховым маслом. Спала я совсем немного, но ощущение такое, будто целую ночь провела не в постели, а на седьмом небе. Пока я крепко спала под бабушкиным одеялом, гроза ушла, и теперь в кухонное окно пробились яркие солнечные лучи. Позавтракав, я вышла. По намокшей от дождя траве пошла к миссис Мендель, миновав ее садик, поднялась на крылечко. Пора было с ней встретиться, но страшно ведь, что она расскажет мне про маму?

Дядя Иона сказал, что это она нашла маму. В красном платье, а волосы собраны были в хвост, как у молоденькой девушки. Она свернулась калачиком на траве, не дойдя до садика. Мне никогда не узнать, почему ей не сиделось дома в ту ночь. Может, она что-то кричала луне, наконец-то ощутив счастье освобождения. Я представила ее дух, легче эфемерной туманной дымки.

Наверняка она шла танцующим шагом по травке к саду миссис Мендель, подышать цветами. Они при луне совсем не такие, как днем. Она танцевала в подсвеченном лунным серебром сумраке (как и сама я совсем недавно), на ней было красное платье, в руке бокал (водка с лимоном), она кружилась и смеялась, а потом прилегла и уснула. Что же маме снилось? Начало ее жизни? Или завершение?

Постучавшись в дверь миссис Мендель, я нашла взглядом домик на склоне холма. Так до сих пор и пустует? Я вспомнила про папу, убегавшего туда. Как же это было давно, и мне очень захотелось его обнять. Рассказать, что все наши плохие дни вспоминаю гораздо реже, чем те, когда он бывал замечательным. Мне захотелось воскресить то, чего мне так не хватало, а девочкам иногда очень не хватает отца.

Когда я приехала, чтобы ухаживать за мамой, в смысле, после той аварии, я тогда тоже долго смотрела на старый пустующий дом на холме, представляла, как поселюсь там. Прикидывала, в какой цвет покрашу стены, какие цветы посажу в садике, в своем собственном. Мама останется в низине, решила я. Я буду сверху видеть, как она подходит к кухонному окошку, и тут же спущусь, сварю нам кофе.

…Никто не отзывался на стук, и я развернулась, чтобы уйти. Миссис Мендель. Она постоянно присматривала за мной и братьями, даже когда мы об этом не догадывались. Она и за мамой присматривала все эти годы. Единственный мамин верный друг. Надеюсь, мама это понимала.

— С добрым утром! — раздался сзади мужской голос, полный утреннего ликования, такой бывает у птиц.

Я обернулась. Сзади стоял кареглазый мужчина с темно-каштановыми волосами, почти роковой красавец.

— С добрым утром, — отозвалась я, чувствуя, как снова перехватило горло, — хотела повидаться с миссис Мендель.

— Тетушка пошла к соседям внизу на чай. Утренний. Можете себе представить? — Сам он представить этого явно не мог, судя по мимолетной усмешке, тронувшей твердо очерченные губы. Он быстрым шагом подошел ко мне, пристально посмотрел.

— Меня зовут Гэри. Я племянник Анны.

Протянул мне руку, я машинально крепко ее пожала, но тут же поспешно выпустила. И почему-то разозлилась. То ли оттого, что миссис Мендель не оказалось на месте. То ли не хотелось разговаривать с чужаком, тем более ухмыляющимся. То ли на себя, потому что столько лет не знала имени соседки. Или мне просто хотелось остаться в прошлом, а Гэри был частью настоящего.

— Вирджиния Кейт, — пискнула я, как мышь-полевка.

— Я знаю. — В уголках его глаз прорезались лучики. — Тетка много мне про вас рассказывала. Ваши фотографии, вместе с братьями, висят по всему дому. — Он провел пятерней по волосам. — Давно, еще пацаном, увидел ваше фото, где вы тоже были еще совсем юной. В общем, домой возвращался в печали, мальчишеское сердце было разбито. И помыслить не мог, что когда-нибудь встречу особу, увековеченную на том портрете в серебряной рамке. — Он снова усмехнулся, довольно глупо. — А я живу в Северной Каролине, чуть ли не в знаменитых наших Дымных горках[30]. — И снова улыбка, еще более идиотская, а потом добавил: — Я еще тут поторчу, тете нужна ведь какая-никакая помощь.

— Ясно. А мне пора идти, — я снова развернулась, — передайте ей, что я заходила, хотела с ней пообщаться.