Национальная идея России - [12]
Таким образом, европейские нации не были и не являются ныне некими культурно-гомогенными коллективными телами, некой сакральной, освященной историей и культурой сущностью. Возможно, классическая евро-атлантическая идея нации заключала в себе такую цель, но она не реализовалась. А вот что действительно удалось – так это утвердить среди населения представления об единой нации (французов, немцев, итальянцев и т. д.), сформировать чувства сопричастности и лояльности (национального самосознания-идентичности), дисциплинировать население по части исполнения долга перед нацией и обучить его общим для всех членов нации правам и обязанностям. Желаемая культурная гомогенность национальных сообществ по сути обрела обратную инерцию в последние десятилетия в связи с массовой миграцией населения, увеличившей культурную сложность и сверхразнообразие старых, казалось бы давно сложившихся наций. Однако перестали ли от этого существовать национальные государства и сами нации по причине утраты своей реально никогда не существовавшей этнической чистоты?
Если не брать историософскую публицистику, то все эти дебаты не имеют отношения к строгой науке о нации и национализме, а тем более к пониманию природы современных государств, в которых нации отличаются культурной сложностью в этническом, расовом и религиозном отношениях. Достаточно посмотреть, кто сегодня составляет французскую, немецкую, британскую нации, не говоря уже об американской и канадской, и ответ будет ясен даже на основе только одного визуального анализа. Так что нынешние поиски ответа на давний вопрос «что есть нация?» с позиций установления онтологической сущности как культурно-гомогенного коллективного тела являются бесплодными, что и доказывают ряд наших отечественных специалистов по данной теме, которые пишут книгу «О нации» без определения самого этого предмета, считая, что определить нацию как нечто стабильное очень трудно.
Итак, все государства, независимо от состава населения и формы правления, но в которых присутствует в политике и в общественном сознании представление об общности по стране, лояльность и солидарность населения, патриотизм как чувство сопричастности со своей Родиной, имеют основания считать себя нациями. Другое дело, что в ряде случаев сам этот термин, заимствованный из Европы, может заменяться другим схожим по смыслу понятием. Он может быть больше связан с религией (например, в мусульманских странах с понятием «уммы») или с идеологией т. н. национального вопроса (например, в Китае понятие «джонхуа миндзу» как «нация национальностей»). Наконец, в СССР «советский народ» был гражданско-политической нацией, но только сам этот термин был отдан в пользование этническим общностям, а народ был объявлен «новым типом исторической общности людей».
Возврат наций и национального государства – это лишь некая метафора как ответ на неолиберализм и постмодерн с их отрицанием данной довольно строго организованной формы социальных коалиций людей в пользу свободы личности, мирового правления и частного интереса. На самом деле эти самые важные и значимые для людей коалиции в форме суверенных согражданств никогда и не сходили с исторической арены трех последних столетий. Нациестроительство на основе идеи нации и гражданского национализма (не без примеси этнонационализма) было всегда и остается сегодня основой успешного и безопасного существования той или иной страны. Всякие разговоры об отмирании наций-государств исходят от тех, которые уже имеют такую государственность в достатке и даже в избытке. Зато десятки стран мира страдают и переживают драмы из-за того, что в стране нет представления о нации, когда само государство не обладает всеми атрибутами национального государства (прежде всего суверенитетом). В итоге можно определенно сказать, что nation-state остается нормой мира современных государств, и сама эта тема остается чрезвычайно актуальной для обществоведов и политиков.
Крупнейшие нации мира и их устройство
Вернемся на стезю практико-ориентированного анализа в той части, которая касается обозначенной нами темы идеи нации и существа современного нациестроительства. Поскольку Российская Федерация относится к разряду крупных государств со сложным этническим и религиозным составом населения, нас интересует опыт понимания и управления такого рода обществами в остальном мире. Культурная сложность (на привычном языке – «многонациональность») не является уникальной характеристикой нашей страны, ибо в десятках самых крупных стран (Россия находится на десятом месте по численности населения) нет стран с гомогенным этническим, расовым и религиозным составом населения. Более того, добрая половина стран в первой десятке имеет значительно большее число этнических групп, которые могут называться по-разному: «народы», «нации», «национальности», «меньшинства», «племена», а иногда – вообще не иметь какого-либо категориального обозначения, кроме как «этнии» или «другие». Чаще всего это происходит по причине их официального непризнания со стороны государства. Тем не менее в науке и в международной практике существует традиция определения этнического состава населения государств мира. Особенно сильная традиция такого глобального подсчета существует в отечественной этнологии и статистике.
