Национализм как политическая идеология - [59]
Идеология и практика расизма в такой мере дискредитированы, что применять этот термин к тем или иным участникам политического действия непросто. Сегодня даже убежденные расисты, как правило, не соглашаются с такой квалификацией их позиции. Они, правда, делают это скорее по соображениям политкорректности. Сами они сознают свою причастность расизму и, имея дело с единомышленниками, этого не скрывают. Но на современной политической сцене есть немало акторов, которые не знают, что они расисты. Это нечаянный, непреднамеренный расизм. Он присутствует на уровне базисных навыков мышления у многих из тех общественных активистов, кто ставит своей целью как раз борьбу с расизмом. Я имею в виду, в частности, идеологию антирасизма. Как это ни парадоксально, но лидеры и члены организаций, поставивших своей целью искоренение расизма, часто участвуют в его распространении, ибо участвуют в воспроизводстве расистского дискурса[257]. Печальным подтверждением этого обстоятельства стала Всемирная конференция против расизма, прошедшая в 2001 г. в южноафриканском городе Дурбан[258].
Довольно распространено мнение, согласно которому расизм — огрубленный и доведенный до шовинизма национализм. В пользу этого мнения можно привести тот аргумент, что так же, как национализм считает принадлежность индивида той или иной нации фундаментально-антропологическим свойством, расизм считает таким свойством принадлежность индивида той или иной расе. А поскольку «раса» в расистской интерпретации часто есть не что иное, как наделенное квазиуниверсальностью этническое сообщество[259], расизм предстает в виде редуцированного национализма. Как и националисты, адепты расизма считают членство в национальном коллективе определяющим для мышления и поведения индивидов. Разница лишь в том, что расисты понимают этот коллектив не в качестве культурно-исторической, а в качестве биологической общности.
Однако существует немало аргументов, оспаривающих такой подход к расизму. Расизм и национализм плохо совместимы и исторически и логически.
В чем заключается их логическая противоположность? Принцип национализма — принцип совпадения границ культуры с границами государства, и, наоборот, границ государства — с границами культуры. Националисты стремятся либо к построению национального государства, которое обеспечит развитие национальной культуры, либо, если такое государство имеется, к приданию некоторому культурному образцу статуса государственной культуры. Принцип расизма отрицает само деление на нации-государства. «Воображаемое сообщество», к которому апеллируют расисты, лежит поверх национально-государственных границ. Если национализм состоит в превращении культурного тела в политическое, то расизм разрушает и то и другое. Нацию как культурное сообщество он разрушает тем, что сводит национальную принадлежность к кровнородственной общности, нацию же как политическое сообщество — тем, что устанавливает политические границы, презирая этнические, лингвистические и конфессиональные деления. Принцип расизма — принцип империи.
Что касается исторической противоположности расизма и национализма, то она обнаруживается уже в противоположности социальных носителей этих идеологий. Впервые носителем расовой идеи выступила аристократия, тогда как национальную идею отстаивали представители «третьего сословия», буржуа. «Раса аристократов против нации граждан» — эта формулировка одного из параграфов в труде X. Арендт очень точна. Дворянство по определению не могло сочувствовать националистическим лозунгам: представление о «народе» как суверене и о равенстве всех входящих в народ лиц как граждан означали для дворянского сословия конец того политического порядка, на котором базировалось само его существование[260].
Известный исследователь расизма Оливер Кокс полагал, что антисемитизм не следует рассматривать в одном контексте с расизмом, поскольку у них разные социальные и политические функции. Функция расизма — легитимация эксплуатации одними группами других групп, функция антисемитизма — социальное исключение или физическое уничтожение определенной группы. Однако при таком подходе феномен расизма непозволительно сужается. Функция последнего, как мы попытались показать в предыдущем изложении, далеко не сводится к оправданию эксплуатации и угнетения. Расизм теснейшим образом связан с процедурами социального исключения. Поэтому вполне правомерно считать современный антисемитизм формой расизма.
Мы не случайно ведем речь именно о современном, т. е. связанном с Современностью, антисемитизме. До наступления Современности антисемитизм носил не идеологический, а религиозный характер. Ненависть к евреям в течение Средних веков и в начале Нового времени была ненавистью христиан к иудеям, не желавшим расстаться с «неправильной» верой.
Все изменилось с секуляризацией и формированием буржуазных отношений.
Капитализм высвободил прежде сдерживаемую сословнодинастическим строем пружину финансового капитала. А поскольку в финансовой сфере доминировали евреи, ненависть бедняка к богачу-ростовщику и богачу-меняле приобрела форму ненависти к евреям. «Еврей» стал метафорой духа наживы и эксплуатации, символическим воплощением чуждой, непонятной и враждебной стихии, вызванной к жизни капитализмом. Немецкий социолог начала XX в. В. Зомбарт, вторя французским консерваторам конца XIX в., отождествлял фигуру буржуа с фигурой еврея, а дух капитализма — с еврейством
Книга посвящена философскому осмыслению понятия и практик гражданства в современном мире. В ней рассматриваются важнейшие проблемы теории гражданства и основные параметры и направления вызванных ими интенсивных дискуссий в мировом философском и научном сообществе. Архитектоника книги также подчинена задаче выявления полемического напряжения современного дискурса о гражданстве. В нее включено эпохальное эссе Т. Х. Маршалла, явившееся отправной точкой современных дебатов о гражданстве. На их узловые моменты обращает внимание читателя обширное введение, написанное В. Малаховым и являющееся «критическим» по отношению к двум другим текстам, составляющим данную книгу.Книга предназначена философам, политологам, социологам и историкам.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Когда Геббельс создавал свое «Министерство пропаганды», никто еще не мог предположить, что он создал новый тип ведения войн. В XXI веке войны приняли новый облик. Война превратилась не только в противостояние военной силы, но и в войну информационных технологий.Сегодня любая война начинается с информационного «артобстрела». Зачем завоевывать страну силой оружия, сталкиваясь с сопротивлением и неся потери? Ведь можно подчинить ее изнутри, силами ее же граждан. Это и есть конечная цель, глобальная стратегия информационной войны.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
