Начало всего - [44]

– Мы не одиноки в своих желаниях. Наши стремления – стремления многих, – произнесла Кэссиди. – Цитату я, конечно, перефразировала. Но это Фитцджеральд.

– Вряд ли он имел в виду неопетов, – подколол ее Тоби. Он встал на перекрестке, ожидая своей очереди повернуть.

– Он имел в виду человеческую природу, – парировала Кэссиди. – И если наше поколение стремится к миру, в котором еще не было смартфонов, то пусть так и будет. Нет смысла все списывать на непрекращающееся воздействие недавнего прошлого. Если бы массовую культуру можно было предсказать, то все бы устаревало, не успев возникнуть.

Мгновение никто ничего не говорил, а затем Остин рассмеялся.

– Боже, чему в наши дни учат в частных школах?

– Традиционализму, – невозмутимо ответила Кэссиди.

В атмосфере торгово-развлекательного комплекса чувствовалась подспудная лихорадочность. Мы глазели на всех вокруг, задаваясь вопросом, кто пришел сюда поучаствовать во флешмобе, а кто – закупаться.

Мы приехали рановато, поэтому заглянули в «Барнс энд Нобл». Тоби с Остином направились в отдел с графическими новеллами, а мы с Кэссиди зашли в отдел искусства, где пролистали книгу Бэнкси – андеграундного художника граффити, о котором я никогда не слышал.

– Обожаю одну его выходку! – сказала Кэссиди с блестящими от возбуждения глазами. – Он как-то раз напечатал кучу фальшивых банкнот и швырнул их в толпу. Решив, что это настоящие деньги, люди пытались потратить их в магазинах. Они страшно разозлились, узнав о розыгрыше. И что же ты думаешь? Сейчас эти банкноты продаются на «Ибэй» за баснословные деньги. Получается, они одновременно и настоящие, и фальшивые, понимаешь? Они ничего не стоят как деньги, но бесценны как искусство. Мой брат любил рассуждать о таких вещах, о ценности искусства, о том, можно ли назвать хирургию искусством, если причислить к ней пирсинг и тату…

Кэссиди умолкла, закрыв книгу.

– Нужно найти Тоби и Остина.

– Они могут подождать. – Я поднял лицо Кэссиди к своему и поцеловал.

– Правда? – мурлыкнула она мне в губы.

Когда мы прервали поцелуй и отстранились, то увидели стоявшего неподалеку Тоби. Он смотрел на нас, скорчив мину. Чувствуя легкую неловкость, мы с Кэссиди медленно пошли к эскалатору.

– Эй, я тебе кое-что принес.

Я достал из кармана занятый у отца айпад и протянул ей. Она озадаченно уставилась на него.

– Взял взаймы. И закачал несколько песен.

Губы Кэссиди дрогнули в улыбке.

– Ты сделал для меня флешмобный плей-лист?

– Вроде того. Тебе осталось только нажать «плей». Я синхронизировал его со своим, чтобы мы могли танцевать под одни и те же песни.

Это на меня в полночь нашло озарение, и я до двух не спал, выбирая идеальные треки. Я воображал, как романтично это будет: мы с Кэссиди вдвоем посреди толпы незнакомцев танцуем под одну и ту же музыку.

Улыбка сошла с лица Кэссиди, и я понял, что чем-то ее разочаровал.

– Что такое?

– Эзра, это флешмоб. Смысл в том, что все танцуют под свою музыку. Вся прелесть в стихийности и случайности. Сотни незнакомых людей выбирают свою собственную песню, чтобы выразить под нее себя. Это огромный танцпол, на котором одновременно играют различные музыкальные жанры, и никто не должен знать, что слушает другой.

– Прости, – смущенно пробормотал я.

Кэссиди, ободряюще улыбаясь, вернула мне айпад.

– Не переживай. Ты же не знал.

– Ты можешь послушать эти песни в случайном порядке, – предложил я. – Тогда мы будем танцевать под разную музыку.

– Не нужно. – Теперь Кэссиди снова улыбалась искренне и широко. – Я лучше станцую под свои песни, а ты потом попробуешь угадать, под какие.

Тоби с Остином спустились по эскалатору пешком и ждали нас у выхода из книжного. Остин купил книгу и засовывал полиэтиленовый пакет в свой вездесущий рюкзак.

– Идемте, – нетерпеливо позвал Тоби. – Две минуты до начала!

Мы собрались в центральном дворике: толпа старшеклассников и студентов, бродивших вокруг с нарочито беспечным видом. Все с мобильными в руках в ожидании, когда пробьет ровно пять. Группка хипстеров кивнули нам и заметили, что галстук-бабочка Тоби – «высший класс».

– Видите? – ухмыльнулся он. – Галстуки-бабочки рулят.

Мы забили себе местечко у фонтана – по мнению Тоби, тут мы должны были оказаться в самом центре происходящего. «Гроув» был переполнен, что неудивительно для пяти вечера в пятницу. По пешеходным дорожкам прогуливались семьи с колясками и туристы с дорогими камерами. Они ни на кого не обращали внимания, занимаясь своими делами: покупками или осмотром достопримечательностей. Еще одну долгую и мучительную минуту сотни незнакомцев с предвкушением ждали начала рейва, делая вид, будто ничего необычного не происходит.

Затем Тоби шепнул:

– Сейчас.

Точно по невидимому сигналу все надели наушники и включили музыку. Из магазинов высыпали подростки. Они мчались в центральный дворик, чтобы присоединиться к танцевальной вечеринке.

Это было феерично. Незнакомые люди улыбались друг другу, исполняли брейк-данс, отрывались под рок или плавно двигались под неведомый, слышимый одним им ритм. Я увеличил громкость в своих наушниках, неловко танцуя под The Clash.

Кэссиди надела дорогие диджейские наушники. Позолоченные, они блестели на солнечном свете. Крепко прижав их к ушам и закрыв глаза, она танцевала так, словно никого рядом нет и никто на нее не смотрит. Подол ее бирюзового платья высоко взметался, а старинные часы на цепочке в виде кулона подпрыгивали на груди. От ее красоты у меня перехватывало дыхание.