Начало - [3]

Вскоре мы вышли на опушку, за которой простиралось недавнее поле боя. Там все было уже закончено — пара подбитых танков, несколько убитых с обеих сторон, вдалеке копошатся немцы. Мы немного полазали по окопам ближе к краю леса, собрали оружие и документы и отползли назад. Несмотря на увиденные трупы, после того, как я полазал недалеко от немцев и мне снова ничего за это не было, я стал чувствовать себя увереннее и вместе с тем — все-еще непонятно было, что же делать. Ясно, что надо прорываться к своим и рассказывать Сталину или Берии про ход войны, а потом заняться прогрессорством. Но это стратегические планы. А как конкретно это сделать — с этим и загвоздка. Видимо, придется топать пешком в надежде догнать убегающий фронт и при этом не попасться. И по пути надо стрелять в фашистов — не зря же я здесь. Леха тоже был не против пострелять гадов, тем более что он оказался ворошиловским стрелком. Поэтому СВТ осталась у него — будет за нашу огневую мощь, ну а я как бы командир.

Мы выбрали позицию так, чтобы после выстрелов уйти распадком, где нас не достанут ответные пули — он шел наискосок от опушки. Затем распределили цели. Себе я выбрал фашиста, который стоял на краю окопа спиной ко мне и что-то высматривал вдалеке. Я прицелился, но все не мог нажать на спусковой крючок — еще не привык стрелять в людей. В предыдущий раз я все-таки стрелял на ранение, а сейчас собирался убить. Помог мой напарник — от его резко прозвучавшего выстрела я дернулся и случайно дернул пальцем. Винтовка сильно толкнула в плечо, отчего я снова испугался и чуть не выронил оружие, но вокруг уже засвистели пули и я не заметил, как оказался метров на двадцать от своей позиции. Пригибаясь под свист пуль и осыпаемые слетающей листвой и ветками, мы побежали по низинке. Пули летели выше и только заставляли нервно вжимать голову в плечи. Удачно, надо будет запомнить прием. Неожиданно мы выбежали на опушку и тут же подали назад — впереди были немцы, они смотрели в сторону леса — что за стрельба — и потому заметили нас. Похоже, это были наши старые знакомые. Мы забежали обратно в лес и побежали налево. Ветки и трава летели навстречу, воздуха уже не хватало, в легкие пытались засунуть шершавый горячий веник. И тут впереди раздался стрекот автомата и от куста слева отлетели листья. Мы посыпались на землю. Все. Загнали. Воздух не входит в легкие. Страшнее умереть от удушья, чем быть убитым. Это и навело на мысль. Немцы стреляли куда-то вбок — видимо, упустили нас из вида. И мы поползли вперед, навстречу немцам. Те этого не ждали. Из-под куста мне были видны шагающие сапоги. Надо решаться. Я прогнал через себя волну, словно на качелях, когда тебя неудержимо несет вперед и вверх, и когда сапоги оказались рядом, я бросился на них и в мощном рывке вверх повалил фрица. Тот даже не успел испугаться, как получил удар в кадык и замер. Я — хищник. Лес — мои охотничьи угодья. Фашисты — добыча. Я дорезал фрица его же ножом и стал снимать с него амуницию. Надо было бы еще поработать ножом — фрица я пырнул не сразу, все колебался, но в какой-то момент уловил то состояние, когда надо просто резать — и все. И получилось. И мне хотелось закрепить это состояние, когда надо просто резать несмотря на последствия, так как их просто нет и быть не может — именно это состояние я и хотел закрепить, чтобы возвращать его когда потребуется, а требоваться оно теперь будет часто. Я уже снова примерился к трупу, но тут справа раздались выстрелы и крики — моего напарника прижали. Я передернул затвор подобранного автомата — зря кстати — вылетел один патрон — и на полусогнутых устремился к месту перестрелки. Среди листвы показалось какое-то движение. Я навскидку выцелил одну серую спину, потом — другую, слева, потом увидел еще одну… Серые фигуры мелькали между деревьев. Я скользил дергаными зигзагами по полукругу метров в тридцать, давая злые короткие очереди во всякое шевеление, раз наверное десять. Неожиданно немцы закончились, все стихло, только вдалеке слышалась редкая стрельба и крики. Я перезарядил автомат, уже вторым рожком, хищно втянул углом рта воздух и на полусогнутых побежал на голоса. Охота захватила меня полностью. Ветки обтекали меня сверху, сбоку. Я как герой Даниэля Дефо во Взводе бежал навстречу вражеской цепи, замирал, и, заслышав шаги в густом подлеске, прицеливался и срезал внезапно появлявшиеся серые фигуры. Уложил их пять или шесть, когда прозвучал свисток, голоса стали удаляться, а потом сверху с противным шелестом посыпались мины. Я по-началу даже не понял, что это за звук. Хорошо, что рвануло через дерево от меня — иначе кранты. Тут как раз сзади притопал мой напарник, мы забились в яму и, вздрагивая от каждого взрыва, переждали налет. Пока немцы собирались снова прочесывать лес, мы наскоро собрали оружие и амуницию какую нашли, большую часть спрятали и приметили место, остальное навесили на себя. Оба были на взводе и требовали продолжения банкета — напарник с горящими глазами нервно сжимал цевье винтовки, думаю, я выглядел так же. Я молча мотнул головой, и мы пошли обратно к дороге. Примерно тридцать немцев, присев в траве вдоль обочины, ожидали команды на начало движения. И это все против нас! Офигеть!!!! Да мы, оказывается, значительные фигуры… Приятно. Медленно выдвинувшись почти к самой опушке, мы осторожно просунули стволы сквозь кусты и с двух винтовок уложили еще троих фрицев, остальные сразу попадали и открыли сильный огонь, но мы уже неслись по лесу, пока сверху снова не начали падать мины. Ловить здесь было больше нечего — сейчас к ним подойдет подкрепление и начнется прочесывание, пока нас не зажмут. Поэтому мы решили, что пока хватит, и быстрым шагом пошли на восток. Поохотимся в другом месте.