Начало пути - [9]

Шрифт
Интервал

— Это точно, крошка.

— Пойдешь к нам сегодня, Майкл?

— Да нет. А то пропущу последний автобус.

— Устал?

— Вот еще!

Но показываться у нее дома я не собирался, тогда уж мне ходу назад не будет: понравлюсь ее родителям, считай, все равно что мы помолвлены — нет уж, это не по мне! Кругом все как очумели, пошли жениться в девятнадцать лет, жуть да и только, а я как подумаю, до чего Клодин все это принимает всерьез, иной раз прямо поджилки трясутся. Будто меня тащат к люку, до него уже рукой подать, и я скачусь прямо в консервную машину, а она выбросит меня на другую сторону вместе с Клодин в банке с этикеткой: «Идеальный брак». Я и сам не знал, почему меня такой страх берет, хотя в мои годы, наверно, так и положено. Может, я не хотел себя связывать, ведь вот же не связывала себя ничем таким моя мать. Она была женщина свободная, независимая, такие, если только не вышли замуж, верят, что и вправду равны с мужчиной. Мы с ней не очень-то делились своими планами и потому отлично ладили. Когда-то, девчонкой, она была очень тоненькая, а теперь, под сорок, располнела. Мужчины по-прежнему вились вокруг нее, но домой она редко их приводила. А если приводила, я держался подальше: как-то было неловко — ведь она получала от них то, что я так неутомимо отдавал Клодин.

Три занятия поглощали меня: чтение, работа и постель, и всем трем я предавался как мог, сколько хватало времени и сноровки. Но теперь я начал чувствовать, что слишком крепко связал себя с Клодин, и тут-то понял — от чтения хороших книг еще не станешь мудрым. Раз можно читать и ничему не научиться, значит, и это вроде обман: выходит, и в хорошие книги прячешься от жизни: все равно как в книжонки про секс и гангстеров, смех да и только. Сперва я чуть не бросил читать, решил было — это и есть лекарство от болезни, названия которой я не знал, да передумал: лучше уж брать побольше от жизни и заодно больше у нее учиться. Мол, в чувствах моих, конечно, сумбур, но я уж во всяком случае не спятил. А на самом деле из всего этого видно, насколько я потерял голову, хотя, воображая, будто я в здравом уме, я перестал изводиться и по крайней мере почувствовал, что я пуп земли.

На фабрике мной не слишком дорожили, скорее терпели, хотя, уж наверно, я стоил тех восьми фунтов, которые мне вручали каждую пятницу. Я таскал тюки материй со складов в закройные цеха, а иногда грузил готовую одежду на машины, которые подъезжали к складу. Одно было хорошо в моей работе: одежда доставалась мне по своей цене, а иной раз и бесплатно — когда у меня хватало духу нахально пронести ее под комбинезоном. Работал я спустя рукава, но однажды предложил, как побыстрей переправлять ткани из одного отдела в другой, тут начальство поняло, что я парень башковитый, и главный управляющий спросил — может, я хочу перейти в контору. Уоллес Толкач, в прошлом майор, — рыжие усищи, рожа свирепая, — он, конечно, не сомневался, что я обрадуюсь случаю выдвинуться, и порядком удивился, когда я, в точности подражая ему, отрывисто пролаял — дай подумать.

Толкач явно был огорошен и разозлился, а я пошел грузить очередную платформу, и меня прямо трясло от напряжения, хоть я и привык обмозговывать всякие хитрые махинации, но не так-то просто было взвесить все «за» и «против». Работа будет чистая, денег больше, рабочий день короче, но даже подумать страшно, как все это подействует на Клодин. Она поверит, будто я способен преуспеть, а значит, будто я-то ей и нужен. Через неделю-другую не миновать помолвки, а если я откажусь, она больше не подпустит меня к себе. Ну, и я сказал себе и вряд ли ошибся: уж наверно Толкач решил, что это нахальство с моей стороны еще о чем-то там раздумывать и если даже я теперь соглашусь, не видать мне этого места как своих ушей: у Толкача, у старого вояки, все должны ходить по струнке, а я для этого не гожусь. В конце концов я совсем ушел с фабрики и решил подыскать другую работу.

Клодин была вне себя, все равно как если бы я не согласился на помолвку — вот легкомысленный лентяй, ни на одной работе не может удержаться.

— Просто я хочу найти место получше, — говорил я, сидя у нее в общей комнате как-то вечером, когда родители ушли из дому. — Это ведь было хуже некуда, я думал, тебе не нравится, что я там работаю. Теперь найду что-нибудь поинтересней, может, даже в конторе.

Она подсела ко мне на диванчик.

— Ох, Майкл, вот бы замечательно. Тогда я бы вправду поверила, что ты человек серьезный. Надо поглядеть в «Ивнинг пост», в отделе спроса. Я тебе помогу.

Она пошла в кухню и вернулась с газетой, держала ее точно огромную простыню, в которую собралась меня запеленать.

В этот вечер нас обуяла нежность, мы сидели рядышком и миловались, но лечь не посмели: а вдруг раньше времени нагрянут родители. Тайные эти ласки сближали нас больше, чем полная свобода в лесу. Я ушел, унося в бумажнике адреса шести различных фирм, — я искренне пообещал побывать во всех завтра же с утра пораньше.

Я ничего не стал решать, я думал о далеком будущем, а покуда предоставил все судьбе. И когда она решала за меня, я жаловался и ругался, но это не беда, все равно дело сделано и обратно хода нет. Раз я не могу ничего изменить к лучшему, пускай все идет как идет. И потому я рано научился не горевать попусту о том, чего не поправишь, — надо, мол, было поступить не так, а эдак и теперь мне жилось бы куда лучше.


Еще от автора Алан Силлитоу
В субботу вечером, в воскресенье утром

Сначала — работа, от звонка до звонка. Потом — домой, переодеться, а дальше — алкоголь, женщины, танцы и драки. Так живет герой романа Артур Ситон. Так живут его приятели. Да и как иначе, если бедный провинциальный мирок их родителей вызывает отвращение, а никакого другого будущего для них, парней и девушек из рабочих пригородов, судьбой не предназначено? «В субботу вечером, в воскресенье утром» — книга, открывшая новую страницу в истории английского романа. Книга, в которой автор заговорил голосом британской молодежи из рабочего класса — поколения «рассерженных молодых людей» — грубоватой, необразованной, но куда более остро чувствующей несправедливость и жестокость окружающего мира, чем их более благополучные сверстники.


Одиночество бегуна на длинные дистанции

Молодежь из рабочих пригородов.Парни и девчонки, которых кто-то называет «гопотой из подворотни» и от которых многие стараются держаться подальше.Необразованные. Грубоватые. Обозленные на весь белый свет – и прежде всего на общество, лишившее их будущего просто из-за «низкого происхождения». Несправедливость они чувствуют безошибочно и готовы противостоять ей с отчаянием диких животных.Слабые ломаются, уходят в мир алкоголя, случайного секса, бессмысленной агрессии. Но есть и сильные – они готовы к беспощадному и яростному, заведомо обреченному на поражение бунту.


Велосипед

1.0 - создание файла.


Ключ от двери

Жизненная достоверность — характерная черта произведений "рабочих романистов", к которым можно отнести и А.Силлитоу. Объясняется это тем, что все они — выходцы из рабочей среды, нравы которой столь правдиво и воспроизводят в своих книгах. Постоянный мотив этих произведений — стремление главного героя вырваться из беспросветного, отупляющего существования к более осмысленной жизни — как правило, обратившись к писательскому ремеслу. Именно таков жизненный путь Брайена Ситона, центрального персонажа романа А.Силлитоу "Ключ от двери" (1961).


Дорога на Волгоград

Алан Силлитоу — современный английский писатель. Родился в 1928 году в промышленном городе Ноттингеме. Рос в рабочей семье, с четырнадцати лет пошел на завод, из заводского ученика стал слесарем, затем токарем. Был призван в армию, зачислен в авиационные части колониальных войск и послан в Малайю. Служил радистом, на военной службе заболел туберкулезом легких. Два года провел в госпитале, много читал и писал стихи. Получив пенсию по инвалидности, уехал на юг Франции, затем обосновался на испанском острове Мальорке. В 1957 году Алан Силлитоу закончил роман «В субботу вечером и в воскресенье утром».


Карты

Все еще на топографическую тему — Алан Силлитоу продолжает наше путешествие с «Картами» из сборника его сочинений (издательство В. X. Аллен, 1975) под названием «Горы и пещеры». Силлитоу хорошо знаком советским читателям: выдающийся романист, поэт и писатель коротких рассказов, он много путешествовал и провел некоторое время в Советском Союзе, о котором писал в книге «Дорога к Волгограду» (1964). Очень удачным был фильм по его роману «Одиночество бегуна на длинные дистанции», главную роль в котором исполнял известный актер Том Кортни.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.