Начало пути - [31]

Разбудили его привычным способом — тычками и пинками. Потом бросили ему небольшой кусочек мыла и старый, широкий и длинный плащ и велели сначала помыться, а после одеваться. Это было что-то новое. «Неужели отпускают» — подумалось ему, но в это как-то не верилось. И хотя его в начале и в конце очень недолгого мытья облили ужасно холодной водой, не удосужившись её подогреть, а в камере и без того было холодно и сыро, он всё равно помылся с удовольствием. Правда, теперь принц дрожал с головы до ног, а зубы выстукивали какую-то мелодию, но несмотря на то, что он невольно разбередил чуть поджившие раны, юноша все равно был рад, что стал немного чище. Когда же он накинул на голое тело убогую одежонку отвыкшими от такого простого действия, непослушными руками и завернулся в неё, он даже почувствовал себя лучше.

Его подтолкнули в спину и приказали идти, но не по тому, уже ставшему привычным, маршруту, повернув налево, а прямо в тот коридор, по которому его провели впервые. У Эдвина сильнее застучало сердце от радостного предчувствия, — в той стороне был выход из тюрьмы. Но он постарался подавить в себе неуместную и преждевременную радость, ведь ничего ещё не было известно. Может быть, он ошибается и его наоборот, ждёт что-то ещё более плохое, чем то, что с ним уже случилось. Вероятность этого была гораздо выше возможности сейчас выйти на свободу. И верно, его вывели из тюрьмы, но кандалы так и не сняли, даже с ног и он, идя босыми ногами по подмёрзшей уже земле, звенел цепью, благо она была длинной и ходить, особо не мешала. Эдвина посадили в закрытую со всех сторон тюремную карету, с ним вместе справа и слева сели стражники, и они куда-то поехали. Юноша терялся в догадках, гадая, куда его могут везти. Но гадать было бесполезно.

В карете не было ни одного окна, только горел масляный фонарь, чтобы охрана могла видеть узника. Наконец они остановились. Стражник открыл дверцу, и Эдвин вышел на улицу. Он менее всего ожидал, что его привезут к какому-то особняку, да ещё и поведут его туда, но это было так.

А затем его ввели в богато, если не сказать, роскошно обставленную спальню, правда не обнаруживающую у её владельца какого-либо вкуса, в которой стояла очень широкая кровать с балдахином, украшенным аляповатыми, но зато с золотым шитьём цветами. На полу лежал пушистый, но совершенно не гармонирующий с цветом мебели стен и портьер на окнах, ковёр, на который явственно давили два глубоких и очень широких, больше похожих на короткие диваны, каких- то монументальных кресла около большого камина, с ярко горящим огнём. Все это выглядело очень вычурно.

Возле этих диванчиков стоял абсолютно не вязавшийся с ними, изящный столик со стоящими на нём блюдами с вкусной даже на вид, особенно после тюремной баланды, едой. А одуряющий запах просто сводил с ума, заставляя, не дожидаясь хозяина, попробовать эти яства. Эдвин насилу удержался от «преступления» при виде такого изобилия, сглатывая голодную слюну, обильно наполнявшую его рот, и слыша выразительное урчание в животе. Он поспешно перевёл глаза на оставшуюся часть комнаты, которую ещё не успел осмотреть. Он увидел красивый, резной шкаф и поставец с бутылками вина. В животе его продолжало урчать и так громко, что бедняга даже смутился. Хотя кого ему было стесняться, стражников? Когда они втроём простояли так, молча, некоторое время, в спальню, наконец, зашёл хозяин дома — давешний колдун, с которым Эдвин на свою беду уже хорошо успел познакомиться. Мужчина снова, как и в первый день, благодушно улыбаясь, поздоровался с юношей и сказал стражникам:

— Оставьте нас.

— Но господин, это же опасно, — осмелился возразить один из них.

— Ты мне перечишь? — С недоумением спросил колдун.

— Нет, нет, господин, простите господин, — испуганно и униженно залепетал стражник и они оба, не преставая кланяться, вышли из комнаты. А мужчина, сладко улыбаясь, сказал Эдвину:

— Да ты садись. Не тушуйся. Вот для тебя приготовлено кресло. Отведай эти блюда, специально расстарался, чтоб моему гостю понравилось. А ведь ты мой гость, не так ли? Давай забудем то, что между нами было, будем считать это небольшим недоразумением. Вот, отведай этого вина — Эмельское, самое лучшее. Берёг для особых случаев. Да что же ты стоишь? Садись же, сделай одолжение, — с этими словами колдун, который подошёл к поставцу с разнообразными бутылками, взял одну из них и разлил вино по бокалам. Эдвин ни на мгновение не поверил в доброту своего визави, но, тем не менее, сел в предложенное кресло. Оно было таким мягким и уютным, что у него поневоле закрывались глаза, и ему хотелось сладко прикорнуть. И юноша испугался того, что заснёт в самый неподходящий момент.

Колдун уселся напротив своего гостя, который, если честно сказать, был изрядно обескуражен всем происходящим, ничего не понимая. Неужели дознаватель решил попробовать добиться своего не пытками, а радушием? В то, что колдун пригласил Эдвина просто так, без задней мысли, не поверил бы и ребёнок. Так какова его цель? А «гостеприимный» хозяин сказал:

— Ох, где мои манеры? Я совершенно забыл представиться! Позволь исправить это упущение. Меня зовут Болдуин.