Начало пути - [65]

Гонцом оказался не варг. Он снял шлем и Солт ахнул. Престарелый воин с высохшим лицом. Его внешность тоже показалось мне знакомой.

— Каливан?! — сверкнул глазами король, еле сдерживаясь, чтобы не вскочить с трона. — Как ты стал предателем?!

Я вспомнил гонца... Рабовладелец, купивший меня когда-то для гладиаторских боев. Тогда он показался мне правильным "пацаном". Люблю предательство, но ненавижу предателей.

— Ваше величество, — поклонился Каливан. — Я представляю интересы королевы Ланы, дочери короля Эбриана и полноправной наследницы трона.

— Живым тебе отсюда не выйти! — прошипел Солт.

— Смею заметить, ваше величество, если гонец королевы не вернется через час, армия варгов немедленно атакует город.

— Как смеешь ты диктовать условия королю?!

— Прошу прощения, ваше величество, я лишь посланник, я передаю волю королевы. Королева Лана просит вас сдаться на ее милость, и тогда она гарантирует вам жизнь.

— Жизнь в рабском услужении ведьме? Кому нужна такая жизнь?..

— Смею выразить свое мнение, что лучше плохо жить, чем хорошо умереть...

— Мнение предателя — это самое последнее, к чему стоит прислушиваться. Ты бывалый воин, Каливан, ты служил еще моему отцу... Как низко ты пал.

— Я не изменил вашему отцу, его убил Молот.

— Довольно! Убирайся из моего замка! И передай Лане, что ее голова станет достойным украшением в моем охотничьем зале рядом с чучелами хищников...

— Это не все, ваше величество, если вы отказываетесь капитулировать, королева предлагает поединок кровавых клинков по древнему уложению.

На миг Солт задумался. Он провел рукой по седеющим усам, сощурив глаза.

— Ожидай моего решения, — махнул король на дверь тронного зала.

Каливан попятился и покинул зал.

— Что за поединок? — спросил я Солта.

— Жестокий древний обычай разрешать некоторые войны поединком сильнейших воинов. От двух противоборствующих армий отбиралось по лучшему бойцу. Бились один на один. Победитель получал кровавое право беспрепятственно убить сто любых воинов врага, за исключением верховного командования, после чего противостояние, как правило, заканчивалось. Потеря ста воинов для немногочисленных армий в прошлом была критичной, и проигравшая поединок сторона нередко отступала.

— Какой смысл сейчас в этом поединке? Его исход ничего не поменяет. У нас две тысячи воинов, у варгов более пяти.

—Не знаю... — Солт потеребил парчовый воротник расшитый самоцветами. — Наверное, Фиморра хочет использовать поединок, как акт устрашения и подавления нашей воли.

— Тогда нам надо принять вызов, — мои кулаки сжались. — На поединок пойду я.

— Фиморра на это и рассчитывает, — вмешался Уртон. — Возможно, таким способом она хочет от вас избавиться.

— Не думаю, что ее лучший воин способен одержать победу над Люпусом, — ответил я.

— Ведьма может использовать магию, и наделить своего воина особыми способностями... — вздохнул Уртон.

— Ни морали, ни убеждений, ни принципов — вот секрет неуязвимости ее солдат. Вот только моя темная сторона такая же, а магия Люпусу не повредит.

— Твоя уверенность вселяет надежду, — сказал Солт, повернувшись ко мне. — Мы примем вызов и казним сто черных душ... Это будет хорошим началом нашей победы и пример доблести для Королевского легиона.

***

Трубили горны, били барабаны, возвещая о начале поединка кровавых клинков на заре нового дня. Я и сто воинов покидали Даромир, вступив на бревна откидных ворот.

Городской люд хвостом струился за нами, провожая на подвиг. Их губы шептали молитвы, а руки махали вслед. Я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Нет, не из толпы, а откуда-то сверху. Оглянувшись, я уловил в окне бастиона точеный силуэт с россыпью белокурых волос. Даяна помахала мне. Я поднял в ответ руку и улыбнулся. Хороша девка, хоть и принцесса, усмехнулся я про себя.

Кровавое рассветное зарево разлилось по долине. Черные силуэты ворон кружили в хмурой синеве. Ветер стих, не смея коснуться ковыльных просторов. Птицы умолкли, будто в ожидании чего-то страшного.

Я махнул рукой, велев отряду остановиться в ста метрах от крепостной стены. На стене собрались тысячи зрителей.

От палаточного лагеря навстречу нам двинулась черная свора на косматых лошадях. Сотня варгов встала перед нами в пятидесяти шагах. Смрад кожаных доспехов, затхлых шкур и немытых тел кольнул обоняние. Варвары, вооруженные кривыми короткими саблями и круглыми деревянными щитами, устрашающе смотрели на нас. Их лица, измазанные красной глиной и белым пеплом, казались ликами демонов. Словно земля исторгла из преисподней бесов, и теперь не могла принять их обратно, вынуждая адских существ нарушить равновесие мира живых...

От кочевников отделилась фигура всадника. Его белая лошадь смотрелась чуждо на фоне вороных коней варгов. Это был Каливан. Он выехал в центр и, подняв руку, прокричал:

— Мы собрались здесь, чтобы половина из нас умерла! Жить останется сильнейший и отряд, с которым он пришел! Да свершится поединок кровавых мечей! Воины! В центр!

Строй варгов расступился, выпуская навстречу мне всадника, возвышавшегося над шеренгой на две головы. Грохот лат его черной брони, словно боевые барабаны, ударил по воцарившейся тишине. Длинный прямой меч и огромные рога черного шлема казались орудиями Люцифера. Лица не видно, сквозь глухое забрало сверкали лишь желтые огоньки дьявольских глаз. Запах тлена, исходивший от рыцаря, коснулся моих ноздрей. Ко мне подбежал Уртон.