Начало - [22]

Э-э, мужик. Стоять, казбек! Покажь бельишко! Меня достало спать голышом с голой Машкой под боком и ходить без труселей. Тем более у Мишкиного тельца могут вскорости поллюции начаться, а мне потом придётся шкуры отстирывать.

В результате я в обмен на шкурки сторговал кучу нижнего белья и ночнушек, и себе, и сестрёнке. Правда, мужских трусов сейчас не производят, и местные торговцы даже не знают, что это такое. Вместо них используют кальсоны – те же штаны, но из тонкой хлопковой ткани и узкие.

Торговля шла неплохо. Считай, к полудню треть запасов мы распродали. Софа молодец, одну бутылку настойки сбагрила. И очень забавно она это сделала: поздоровалась с проходящим мужиком, поговорила как бы ни о чём, заикнулась о травках и настоях, предложила кое-что из своих средств и заодно мимоходом бобровую струю упомянула.

Товарищ заинтересовался, а затем знахарка развела бешеный пиар, я аж офигел. Она, оказывается, порядком поворожила над настойкой и усилила её целебные свойства почти до небес. Я, слушая, и то уши развесил, захотелось воскликнуть: «О безумная, не продавай эту волшебную амброзию!» Ага, такая корова нужна самому. Еле сдержался.

Мужик под жёстким прессингом не выстоял, покорно отслюнявил пятнадцать рубликов – а по нынешним временам это приличные деньги, корова десять стоит – и ушёл довольный. А ведь, похоже, Софа действительно наворожила там всякого-разного, не будет она в столь ответственных вопросах лапшу на уши вешать.

Вспомнилось, как я недавно проснулся под утро, собрался сходить по малой нужде, открываю глаза, а над нашей с Машкой лежанкой тёмный силуэт медленно руками водит. Я едва не обос… э-э… короче, чуть все дела в постели не сделал. Ох, не дай бог ещё подобные впечатления получить. После уж выяснилось: это знахарка колдовала. Из её объяснений я понял, что она нас таким образом от всякой хрени очищала. Чтоб наши ауры, так сказать, сверкали всеми цветами радуги. Или может, прозрачными стали, как горный хрусталь. Хм… ну, я так думаю.

Деньги за настойку попыталась мне всучить. Задал простой вопрос: «Ты с нами?» Меня окинули долгим взглядом. Ха, молчание – знак согласия. Вот и прекрасно. Раз с нами, то деньги общие, и пусть остаются у старшего. Она, ничего не ответив, пошла торговать дальше.

Потом к нам подгребли какие-то бабки и разобрали полмешка Софьиных травок. Тут Машка замахала ладошкой, подзывая. Я встрепенулся. В чём дело? А, ясно. На торг прибыли две телеги с Троицкого солеваренного завода, он здесь недалеко находится. Самая дешёвая соль, однако, стоит воспользоваться случаем. Ну да, не Софе же мешки тащить, если такой костлявый качок под боком имеется. Купили пуд соли, на всю зиму должно хватить.

Придя обратно, увидел недовольную сестрёнку, что-то втолковывающую двум парням. Ведунья шепнула: один – мой средний брат Фёдор, второй – его приятель. Принесла нелёгкая! Разборок нам явно не хватало.

Поздоровались. Оказалось, нас с сестрой «приглашают» отцовским зерном торговать. Ага, делать нам больше нечего! Хрен вам, ребята, по всей морде! Вежливо, но жёстко послал их подальше. А что такое? Мы отрабатываем моё выздоровление и кормёжку. Машку отдать? Извини, братан, один не управлюсь, болезный я, потому отец мне её в помощь и направил. Отец где? Дома остался? Тогда прощевайте.

Парни ушли злые. Братик напоследок ляпнул:

– Дома ешшо поздоровкамся. Готовься, братан.

Когда эта шантрапа свалила, малявка стала взволнованно рассказывать:

– Они как наскочут и давай требоват помогчи. Им, вишш, лень самим продават, хотют по селу гоголем походить, девок позадират. А сами на шкурки посматриват. Ой, а тебе, Мишка, нельзя теперь домой: побьют сильно, и тятя тожж. Больно зубатил[18] ты брату.

– Ну-у, отчим меня, как ломоть, отрезал, поэтому я к нему возвращаться не собираюсь. И тебе советую свыкнуться с мыслью: следующим летом уйдём мы отсюда.

Машка прикрыла рот ладошкой и испуганно распахнула глаза. Затем перевела взгляд на Софу, стоявшую рядом, и я решил ответить на немой вопрос:

– Да, Софья Марковна с нами пойдёт, чего ей тут одной куковать.

Знахарка промолчала, но взгляд потеплел. Я последнюю неделю прекрасно видел, насколько ей хочется о предстоящем уходе поговорить. Ладно хоть не наезжает, что за неё решения принимаю. Честно говоря, мне было довольно трудно определиться, приглашать её или нет: всё же она взрослый человек, с мнением которого в дальнейшем придётся считаться. Но, оценив бесконфликтность нашего общего жития, а также сложности существования детей в этом времени и перспективы возможного дворянства, я посчитал, что знахарка как компаньон нам идеально подходит.

– Баба Софа, я так рада, так рада! Вы ж нам как родная. А куда мы пойдём? – затараторила сестрёнка. Слава богу, уход воспринимает спокойно. Потом, боюсь, обязательно задумается и о матери вспомнит. М-да-а, тяжёлое предстоит объясненьице.

– Куда пойдём, пока не знаю. Подумаем, – уточнил я. – И, Маша, отныне на людях к нашей хозяйке обращайся «тётя Софа» или «Софья Марковна». Молода она ещё.

Софа покраснела и постаралась перевести разговор на другую тему:

– Хватит болтать, торговать надо. Снедать уж скоро.