Начало - [23]

Но по мере езды открываются и иные виды. Бескрайние морские глади, сильно изгаженные, виднеются из окна. До моря несколько десятков километров, но оно и отсюда прекрасно являет собственные виды. Даже отсюда, сквозь окна машины, видны большущие чёрные пятна на водной поверхности. Огромные, порой несколько километров в ширину, червоточины, расширяются с каждым днём. И так – всё море в пятнах, словно породистый далматинец. Но никого это не интересует, ибо кто-то озабочен либо выживанием, ну, а другие – жаждой сковать огромные капиталы, плюнув при этом на все нормы, которые только можно. Пятна, образованные от разливов нефти из ржавых вековых цистерн, не выдержавших напора товара, никого не волнуют, ибо уже стали неотъемлемой частью жизни населения. Больше возмущения было, если бы местные могильщики здоровья морской экологии внезапно пропадут. То-то шуму будет.

Исполинские рыболовные баржи виднеются даже с такого расстояния и юноша, несмотря на жуткую тряску и стремительность гусениц, может спокойно увидеть и подсчитать большинство суден. Все они трудятся лишь с одной целью – выудить как можно больше рыбы, разоряя морские глубины. Станции по воспроизводству рыбной популяции слишком экономят – откормили рыбину, чуть подержали её и отпустили в море, уже начиная выращивать следующую партию. А баржи без конца и края пожинают рыбную жатву в десятках и сотнях тонн рыбного мяса. Но вот ирония – рыбой можно прокормить всё население Сиракузы-Сан-Флорен, но владельцы барж, заводов договорились на городской рынок пускать лишь плохую, дурнеющую рыбку, а всё свеженькое и хорошее жирным и богатым потоком уходит в другие города на продажу, сбывая по цене в несколько десятков раз выше по себестоимости.

Данте смотрел в море, но проматывая все мысли, накрепко приплетённые к бедности населения, голода его народа, отвернул взгляд от разорителей глубин морских и губителей простого люда. Пролетая с бешеной, для внедорожника, скоростью, машина стала постепенно замедлять ход. И спустя какое-то время совершенно остановилась.

Два парня поспешили выйти из механического футуристического «монстра». Юноша спрыгнул и тут же попал прямиком сапогами в грязь. Подошвы его обуви моментально утонули от жижи, полученной от талой воды и куч гнилой земли.

Картина вокруг не радует. Глаза парней то и дело натыкаются на пейзажи смерти, уныния и пущего разорения. Та же мёртвая, опустошённая земля, без единой травинки, те же скрюченные, серые и высушенные деревья, стоящие без единого, даже пожухшего листка.

Андрон мельком увидел печальный взгляд напарника и в голос решил лирически подметить:

– Жизнь выбили из природы кулаком радиации и химии.

Тут же до ушей юноши донеслись нотки звучания металлических элементов и прищёлкивания. Парень быстротечно обернулся и разглядел, как у педали зажигания наёмник расставляет капкан, накинув на него лёгкую бесцветную тряпку.

– Что это вы делаете? – Голос юноши не преисполнен недоумением, но всё же вопрос вырвался рефлекторно.

– Ох, как будто ты не знаешь? – Вопросительная интонация тут же по мановению руки сменилась на лёгкое раздражение. – Как такого можно не знать?

В ответ Данте лишь слегка кивнул, понимая и свою ошибку, и предназначение капкана. Юноша в этот момент смекнул, что лучше не расспрашивать во весь голос у села, где от отчаяния развелась масса воров, про одну из самых ненадёжных противоугонных систем.

Парень, закрывая дверь, поспешил к напарнику. Как только он настиг его у переда машины, разнёсся дверной шлепок.

– Закрыл?

– Да. – Кратко даёт ответ Данте. – А почему только у ноги?

Андрон слегка поморщил лицо и дал ответ сухим голосом:

– Это отвлечение. Так никто не заметит основной ловушки.

Юноша вновь кивает и поправляет воротник кожаной куртки. Как только с одеждой стало всё в порядке, двое парни отправились прочь от места быстрым шагом, взяв курс прямо на деревню.

Впереди новые очертания и новые силуэты, переходящие в отчётливые образы. Масса одноэтажных построек, хаотично разбросанных по местности и лишь одно двухэтажное здание, собранное из серого кирпича. А всё селение окружено сухими и мёртвыми деревьями, как будто скрюченными от «боли», словно деревенька выросла посреди рощи.

Воздух по мере приближения к «Проклятию Бессилия» воздух стал наполняться странными ароматами. Настойчивый смрад гнилых овощей одним махом перемешался с отвратительной вонью канализационных отходов.

– Чем же тут… попахивает?

Андрон, застёгивая пальто, повернул голову на юношу. Данте идёт спокойно, не жмурясь от противного запаха, стойко его превозмогая. Его шаг осторожен, но быстр, что выдаёт умелого исполнителя мелких налётов и вора. Но винить юношу не за что, ибо такова жизнь в этом мире – либо ты грабишь, либо тебя.

– В этом селении нет стоков или даже простейшей выгребной помойной ямы. Так что всё оказывается на улице. – Сухо ответил мужчина.

Два парня за несколько минут приблизились к деревне, сразу выйдя к основной улице. На этом настоял Андрон, сославшись, что сначала следует зайти к «боссам» деревеньки.

Данте держится наготове. Хоть они и идут быстро, рука юноши в любой момент готова метнуться к пистолету. Нео всё же парень успевал осматривать местные достопримечательности, идя по дороге, усыпанной щебнем. Всю улицу, что по ширине раскинулась на пять метров, со всех сторон сжимают одноэтажные постройки. Улица длинной несколько сот метров кажется единственный «узел» и центр жизни всей деревни.