Начало и конец нашего земного мира - [99]

Писание изображает печальную картину поврежденного состояния человеческого естества: «Порождения ехиднины! Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое» (Матф. XII, 34–35). «Огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. VI, 10). «Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Матф. XV, 19).

Падение человека началось с того, что он добровольно подчинился духу зла своей чувственной и духовной природой. С тех пор природа его обратилась в орудие зла. Она весьма легко воспринимает и воспроизводит впечатления зла, и с большим, тяжким даже затруднением воспринимает и воспроизводит впечатления добра, правды, истины, всего прекрасного и возвышенного. Разум омрачился ложью, а воля — неправдой. На долю женщины выпало, быть может, еще более трудностей в деле правды, чем на долю мужчины, ибо разум и воля, впечатлительность природы в ней повреждены еще более. Причина этому та, что женщина первая подчинилась своим духом влиянию духа зла.

Вследствие падения все царство природы как бы восстало на него, и он уже не мог вполне пользоваться безопасностью и дарованным ему владычеством. Вследствие этого люди как изгнанники и пришельцы на земле ищут по указанию свыше безопасности в тесных общественных союзах между собой и ведут, при помощи свыше, борьбу за свое временное существование с природой.

Но таково ли было положение первозданных людей в раю?

В первозданном человеке, как в венце созданий творческой Сипы, Премудрости и благости Божией. Творец мира положил все Свое благословение, напечатлел в нем владычественный образ Свой, вложил в него дух истины и правды в светлом разуме и святой воле и укрепил все это Своей благодатью, делавшей его непосредственным участником в блаженстве Самого Бога.

Троичность Отца отразилась в человеке, как отражается солнце в малой капле воды, сияя в ней тремя основными способностями в семи божественных дарах: разуме, памяти, слове, воображении, воле, чувстве и совести в подобие того, как и Дух Святой проявляется в семи дарах благодати. В видимых явлениях физического света Дух Божий напечатлел подобие благодатного света. Первозданный человек, несмотря на то, что создан был непосредственно Самим Богом со всеми задатками для преуспеяния в добре, однако же, как вызванный из ничтожества, только в том случае мог исполнить свое великое назначение, если бы оставался под влиянием благодатного света. Для того и требовалось от него покорное исполнение воли Божией. Но с нарушением союза с Богом дух человека омрачился, то есть сделался как светильник без света. Так точно, как в физическом отношении лишенные света, или не освещенные предметы принимают свой естественный темный вид, если бы солнечного света не было. С падением для человека началась духовная ночь, но не совершенный мрак, в котором находится дух злобы. Это потому, что человек не сам собою пришел к нарушению союза с Богом, а подвергся этому нарушению чрез обольщение или обман духа злобы. Ночная тень, в которую он попал по увлечению другого существа, должна рассеяться для него, если только он не воспротивится обратному увлечению себя Тем, Кто пострадал за него в надежде увлечь человека из тьмы к свету. О сем и Сам Спаситель предвозвестил: «Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Иоан. XII, 32).

Физические явления света относятся к духовным явлениям благодати Божией, как например, фотографическое изображение звездного неба к самому звездному небу. Всякий видимый предмет имеет какую-нибудь окраску, ибо при существовании физического света в видимой природе нет места совершенной тьме. Вот почему есть цвета темные, но совершенно черного нет. Разве только там, в подземных темницах и на дне морском, куда не может ни прямо, ни косвенно проникнуть ни один луч света и отразиться на чем-либо, чтобы изменить совершенную черноту на какой-нибудь цвет. Таково было и состояние каждого человека. В нем еще осталось место, он не дошел, как дошел дух злобы и ангелы, последовавшие за ним, до необходимой глубины зла, несмотря на то, что дух его был способен превратиться в мрак, как тело в прах, если бы Создававший его оставил и ни один луч Божественного света не проникал и не отражался в его духе. К счастью человека, в его духе осталась хоть некоторая способность к сожалению и раскаянию, и благодаря этому осталась способность воспринимать и распространять вокруг себя некоторые проблески Божественного света.

При создании человека Творец заключил дух человека в телесную храмину, устроенную с непостижимой премудростью и предусмотрительностью. Соединением бессмертного и могущественного духа с слабым естеством плоти Творец сокрыл от самого человека могущество его духа. Этим предохранил его от возможности возмечтать о себе в пасть в безысходную глубину гордости и отчуждения от своего Создателя. Таким образом, дарованное могущество духа в разуме и воле было временно ограничено и стеснено до установленного срока, подобно тому, как родители во многом ограничивают своих детей до их совершеннолетнего возраста. В возмездие за это ограничение человеку было дано господство в царстве животном, растительном и ископаемом, вверенных ему Богом на правах властелина, возделывателя и хранителя. Но и тут поставлено некоторое ограничение власти, дабы научать согласовывать свою свободу действий с волей Божией. Надобно полагать, что испытание, поставленное ему в виде заповеди, было необходимо, чтобы утвердиться и сделаться способным пользоваться дарованной ему свободой уже без всяких ограничений, когда наступит определенный ему предел совершеннолетия. По всей вероятности, началом совершеннолетия первозданного человека был бы поставлен тот предел, на котором естество животное, покорившись духу, вполне слилось бы с духовным. Быть может, что человеку суждено было со временем сделаться вполне духовным и не служить более местом тесного заключения для могущественного и свободного духа. Иначе говоря, владычественный образ Божий должен был воссиять в теле человека и тогда оно не ощущало бы в себе свойственные веществу несовершенства и нынешнего смертного разложения. В таком, но неложному упованию, состоянии, мы чаем воскресения мертвых и изменения тех, которые будут жить на земле в славное второе пришествие Христово, как открывает о том Апостол Павел: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся, вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (I Кор. XV, 51–53). «Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. IV, 15–17).