Начало года - [59]
— Георгий Ильич, говорят, в праздники выпить не грех, даже курица, и та пьет, — напряженно улыбаясь и силясь казаться веселой, Фаина разлила по чаркам вино. Георгий Ильич поднял голову, оглядел Фаину с ног до прически. Она успела одеть голубое, с мелкими желтыми цветочками шелковое платье с вырезом на груди и спине, нацепила белые бусы (она знала, что бусы ей идут), на ногах теперь у нее были белые остроносые туфли. На какое-то мгновение они встретились глазами, Георгий Ильич вскинул брови, словно говоря: «Ого, девочка, ты умеешь быть привлекательной, я вполне оцениваю твое старание». А на лице Фаины было написано: «Это для тебя. Хочу, чтобы я нравилась тебе. Ты ведь знаешь, я люблю тебя, только тебя. Хорошо, что ты пришел, я рада, вот увидишь, нам будет весело. Можешь не стесняться моей мамы — она у меня простая, славная…»
— Мама, садись с нами за стол… Георгий Ильич, дайте, я повешу ваш плащ на гвоздь. Вот так. А теперь придвиньтесь вместе со своей табуреткой ближе к столу. Сюда, сюда…
Георгий Ильич оказался между Фаиной и ее матерью. «Хм, положеньице, — иронически подумал он о себе, — вполне идиллическая картина: хирург Световидов в кругу своей семьи. Обратите внимание: одесную — жена, ошую — теща… Фу ты, какая чепуха! Начинает действовать урванцевский коньяк. Фаина — моя жена? Никаких дебатов, господа парламентарии, вопрос исключается… Поиграли в любовь, пора и честь знать. „Ничего не надо делать слишком долго“. Однако будем внимательны к добрым хозяйкам…»
— Георгий Ильич, мы… очень рады, что вы зашли к нам. Давайте, выпьем? — Фаина с мольбой смотрит на него, просто неприлично отказать. Георгий Ильич поднял чарку вровень с подбородком, кивнул Фаине.
— Не скрою, я сегодня уже выпил. Угостили превосходным коньяком. Ха-ха, в Атабаеве — и вдруг коньяк!.. Ну что ж, раз такое дело, давайте выпьем. Праздник есть праздник, неважно какой. Как говорят немцы, прозит. То бишь будьте здоровы.
Слегка чокнулся с Фаиной, поднес чарку к губам, сделал глоток и, вспомнив, извиняюще произнес «о, пардон» и прикоснулся уже неполной своей чаркой к рюмочке Вассы Степановны.
— Георгий Ильич, закусывайте. Чем богаты, тем и рады… Хотите, я отрежу вам кусок рыбного пирога?
— Спасибо, я сыт.
Замолчали, и вдруг за столом стало невесело, дохнуло зябким ветерком скуки, неопределенности. Разговор не завязался, если и вспыхивала искорка беседы, она тут же безнадежно гасла в холодном пепле. Фаину бросало то в жар, то в холод, она в отчаянии теребила в руках носовой платок: «Ну да, ему не нравится закуска… Может быть, Тома пересолила салат? Даже не попробует других кушаний… Ему неудобно перед мамой? Господи, но ведь она такая простая, не надо стесняться ее! Милый, ну что же ты…»
— Георгий Ильич, еще чарку? Нет, нет, вино слабое. Для вас, мужчин… Я очень прошу. Мы с мамой тоже понемножечку выпьем. Мама, давай я тебе чуточку налью, на донышко.
— Спасибо, доченька. Дай бог тебе здоровья, счастья…
День шел на убыль, начало смеркаться, от этого в комнатке, казалось, стало еще скучнее. Фаина, не зная чем занять гостя, предложила, наконец, нерешительно:
— Георгий Ильич, меня Алексей Петрович приглашал к себе. Просто так, посидеть с ними. Им, наверное, вдвоем в такой день невесело. Хотите, пойдем все вместе? Сосновы, я знаю, будут рады.
Георгий Ильич с хрипотцой рассмеялся:
— Ха-ха, Фаина Ивановна, с какой стати? Незваный гость хуже… желтухи! А потом, откровенно сказать, меня не прельщает идея развлекать скучающих стариков. Клоунада — это не для меня, увольте!
Резко отодвинувшись вместе со стулом, встал, выпрямился, сухо проговорил:
— Благодарю за столь роскошный стол. Извините, но я вспомнил, мне надо спешить по одному очень важному делу…
Набросив на плечи большой, черный мамин платок, Фаина вышла провожать гостя. Едва закрылась за ними дверь, как Георгий Ильич тут же в темноте привлек к себе Фаину, охваченный дрожью, жарко и нетерпеливо заговорил. Он почти касался ее губами, резкий запах коньячного перегара ударил ей в нос:
— Послушай, Фаина, мне надоел этот водевиль! Идем ко мне, прямо сейчас, ты мне очень нужна, понимаешь? К черту всех, надо уметь ценить и пользоваться своей молодостью! Фаина, ты пойдешь со мной?
Фаина сквозь платье ощущала, как весь напрягся Георгий Ильич, ожидая ее согласия. Он был уверен, что Фаина согласится, просто тянет для приличия. Фаина отвернула лицо, зашептала в темноту:
— Нет, Георгий, сегодня я не могу… Обещалась к Алексею Петровичу. А то подумают, что я посмеялась… И мама здесь, как же я оставлю ее одну? Нет, Георгий, сегодня не могу, прошу тебя, не сердись…
Когда до его разгоряченного сознания дошел смысл шепота девушки, Георгий Ильич вмиг отрезвел, отпустил плечи Фаины. В голосе его послышались злость и досада:
— Ну да, ты дала честное пионерское слово явиться на прием к главному врачу по случаю праздника! Разумеется, я не вправе помешать вам. Ну кто же я в сравнении с ним? Рядовой хирург, червяк, ха-ха…
— Георгий, зачем ты так! — с болью, отчаянием отозвалась Фаина. — Перестань, не говори так! Почему ты не хочешь хоть один раз сделать так, как хотелось бы мне? Ты не будешь лишним у Сосновых, поверь мне…
Русскому читателю хорошо знакомо имя талантливого удмуртского писателя Геннадия Красильникова. В этой книге представлены две повести: «Остаюсь с тобой», «Старый дом» и роман «Олексан Кабышев».Повесть «Остаюсь с тобой» посвящена теме становления юношей и девушек, которые, окончив среднюю школу, решили остаться в родном колхозе. Автор прослеживает, как крепло в них сознание необходимости их труда для Родины, как воспитывались черты гражданственности.Действие романа «Олексан Кабышев» также развертывается в наши дни в удмуртском селе.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
