Начало года - [10]

— Сестра-а…

Глаша белой тенью двинулась к нему, близко наклонившись к изголовью, также шепотом спросила:

— Что-нибудь нужно?

— Подушечку бы, сестра? А это ты, Глаша? В головах низко, шею отлежал. Ты бы принесла мне еще одну подушечку, Глашенька…

— Сейчас, Иван Василич.

Глаша на цыпочках вышла и так же бесшумно вернулась с подушкой, ловко просунула под голову больного.

— Теперь легче?

— Спасибо, Глаша… Невмоготу стало. Никак не идет сон, что ты с ним поделаешь.

— Рука-то не беспокоит? А ты постарайся уснуть, Иван Василич, чего зря себя мучать… Может, еще чего принести?

— Спасибо, Глаша, теперь хорошо, может, и в самом деле усну. Ох, Глашенька, до утра-то долго еще нам ждать…

Глаша осторожно прикрыла за собой дверь, снова принялась за свою работу возле столика. Мысли ее теперь были заняты Иваном Васильевичем: жалко человека, не повезло ему. Как-то раз он поделился с Глашей, рассказал, что работает трактористом, весной похоронил жену — та померла от рака. Не успел привыкнуть к тишине в осиротевшем доме, как самого свалила желтуха. Думал, ненадолго в больницу, а уже третья неделя на исходе: такой уж установлен порядок, раньше чем через сорок дней с желтухой не отпускают. Хороший человек Иван Василич, Глаше его очень жалко: шутка сказать, двое ребятишек при нем остались сиротами.

Прервав на минуту свою работу, Глаша подошла к дверям ординаторской, тихонечко заглянула. В комнатке горел свет, а Фаина Ивановна, по-детски поджав под себя ноги, прямо в халате спала на диване. Губы ее вздрагивали, растягивались в быстро гаснущих улыбках: вероятно, она видела смешной сон.

Просунув руку в приоткрытую дверь, стараясь не шуметь, Глаша выключила свет, затем снова принялась готовить бинты, вату на завтра.

6.

Фаина проснулась от легкого прикосновения чьей-то руки, спросонья испуганно вскрикнула:

— Ой, кто здесь?

— Фаина Ивановна, уже седьмой час. — Перед ней с виноватой улыбкой стояла старшая сестра Глаша Неверова. — Вы сами сказали, чтоб утром пораньше разбудить…

Встряхнув остатки сна, Фаина опустила ноги на пол.

— Ой, Глаша, разоспалась я… Меня не спрашивали?

— Не спрашивали, Фаина Ивановна. Вы теперь сходите домой, а я здесь побуду пока, не беспокойтесь. Вам сегодня еще целый день работать…

Фаина с благодарностью посмотрела на Глашу, молча посочувствовала ей: «Какая она добрая женщина. Все о других беспокоится, а о самой и подумать некогда. Про таких говорят: у человека два сердца…»

Сестра ушла. Фаина подошла к шкафу, одна из створок которого была зеркальной, кое-как причесала волосы и вздохнула. Сон не принес свежести, все равно очень хотелось всласть отдохнуть.

Эти дежурства всякий раз изматывали ее. Вчера она целый день работала, ночь коротала на диване, а сегодня снова предстоит день провести в больнице. Врачей не хватало, и после ночных дежурств отгулов не давали. Еще хорошо, что за дежурство платят. Смешно все-таки: все говорят, и в газетах пишут о том, что работа врача самая благородная, что люди в белых халатах стоят на страже здоровья людей, и прочее такое. А знают ли те люди, которые пишут в газеты, сколько получает врач за свою работу? Сказать по правде, куда меньше той чести и славы, которую воздают им… Фаина слышала, что на Севере людям платят какие-то «северные» или там «полярные», на каких-то заводах платят «за вредность производства». Уж если на то пошло, врачам тоже надо бы установить надбавку. Всю жизнь они проводят среди больных, а больные, известно, какой народ, иной раз и обругают тебя ни за что, ни про что, оскорбят походя, а врач не имеет права ответить тем же. Значит, сдерживай себя, если тебе в эту минуту даже хочется заплакать от незаслуженной обиды. Каждодневно слышать жалобы, стоны, вдыхать нечистый воздух, возиться с окровавленными бинтами — все это, пожалуй, Стоит того, чтобы врачам тоже платили надбавку «за вредность»… Даже дома они никогда не чувствуют себя свободными от своей работы, белый халат продолжает как бы оставаться на них: в любую минуту могут позвать к больному. Никому в голову не придет справиться о здоровье, настроении, почему-то само собой полагается, что врачи никогда и ничем не болеют…

Слов нет, к врачам везде относятся очень уважительно, особенно в деревне, в этом Фаина убедилась сама: в любом доме там стараются угостить тебя самым вкусным. Да, это верно, уважение к врачу большое. Может быть, это потому, что никто за свою жизнь так или иначе не минует больницы. Даже жить человек начинает в больнице, в родильном отделении, и первым к нему прикасается своими руками человек в белом халате. Очень часто случается, что и последний вздох человека слышит тоже он…

Кроме всего прочего, Фаина заметила, что люди в Атабаеве присматриваются к ней не только с уважением, но и с любопытством: «А как она одета?» Они, наверное, полагали между собой, что на враче все должно быть безукоризненно чистым и красивым, новым и привлекательным. И уж наверняка все атабаевцы были бы несказанно удивлены, заметив, что врач Петрова одета неряшливо или что она все лето проходила в одном и том же голубом платье с мелкими горошками. Тогда, конечно, не обошлось бы без привычного: «А еще врач!»